Она билась подо мной, борясь за каждую вещь, как будто не понимая, что только еще больше распаляет этим желание обладать непокорной добычей. Попутно я еще и умудрялся запускать руки под одежду, трогая самые интимные места, поэтому точно знал, что все эти крики, визги и сопротивление отнюдь не являются ее желанием прекратить игру. К тому же, я заранее обговорил с Алиной стоп-слово, прекращающее любые поползновения на ее тело.

Стаскивая футболку, я случайно сдернул и платок с головы, что навело меня на мысль несколько усложнить действие. Придерживая коленом руки девушки, я скатал головной убор в ленту и завязал ей глаза, шепнув:

— Да, детка, сопротивляйся сильнее. Вокруг нас вся команда корабля, они собрались вокруг и смотрят на тебя, похабно скалясь и отпуская скабрезные шуточки. Сделай зрелище своего раздевания незабываемым для оголодавших без женской ласки мужиков.

Я старался сделать свою речь убедительной, рисуя в ее сознании антураж действия. Свободная рука бесстыже проникла под топ, ощупывая грудь, а потом я одним движением вздернул ткань вверх, открывая соблазнительные округлости полностью. Девушка забилась сильнее, но я только со смехом ухватил ртом затвердевший сосок, даже и не думая прекращать свои измывательства. Неужели она действительно думала, что к пленницам на кораблях относятся по-джентельменски?

Верхняя часть одежды была небрежно отброшена, а я, поудобнее перехватив обе руки пленницы своей, стал стаскивать с извивающейся девушки штаны. Не простое это дело оказалось. Ее сопротивление еще и меня возбудило весьма сильно, поэтому, как только непромокаемая ткань была сдернута до колен, открыв тонкую полоску стринг между ягодиц, так и хотелось рвануть штаны уже на себе, дав волю собственным желаниям. Но я сдержал свой пыл, чего это мне стоило — отдельный разговор.

Наконец вся одежда с извивающейся как угорь и норовящей вырваться девушки была снята и откинута в сторону. С особым удовольствием я снимал с нее трусики, открывая для собственного обзора и доступа вожделенное местечко. Раздвинув коленом ноги, навалился сверху, хрипло шепнув на ушко:

— Будешь сопротивляться — пущу по кругу.

Пояснять, что имел в виду под кругом, не стал, пусть додумывает в силу собственной фантазии и испорченности. Видимо додумала что-то весьма неприличное, поскольку биться подо мной не прекратила, мешая тому, что я собирался с ней сотворить. Пришлось несколько раз перехватывать руки, пока, наконец, опять не соединил их вместе. Несколько оборотов веревки, и запястья связаны между собой. Откатился в сторону, придерживая ноги раздвинутыми.

— Знала бы ты, как развратно сейчас выглядишь, моя беспечная пленница. И все матросы сейчас сгрудились вокруг, похотливо разглядывая распростертое, открытое для полного обзора тело. Тебе должно быть стыдно так явно демонстрировать свою половую принадлежность, провоцируя самцов к действию.

— Как будто бы у меня есть выбор.

— Выбор есть всегда, даже когда тебе кажется, что его нет. Ты была очень плохой девочкой, когда надумала сбежать от меня, и заслужила наказание. Как бы ты предпочла, чтобы с тобой удовлетворили свою похоть? Твоя теперешняя поза, лежащей на спине, раскрытой и доступной женщины, прямо-таки вопиюще призывает к действию. А можно покрутить так и эдак беззащитное тело, давая простор для любых позиций, пришедших в голову. Можно пошалить, привлекая к действу другие персонажи. Как тебе идея, если с тобой одновременно поиграется несколько мужчин?

Я говорил с ней низким завлекающим голосом, рисуя в мозгу вероятности возможного. И, похоже, смысл слов заводил ее сильнее пальцев, нежно поглаживающих влажные складочки бесстыже раскрытого интимного местечка.

— Проникнись вопиющей недопустимостью своего поведения, привязанной к позорному столбу у всех на виду. Любой из присутствующих может трогать и разглядывать тебя, а ты не сможешь даже сопротивляться. Подумай о том, что будет с тобой далее. Беречь тебя никто не собирается и наказание за побег и непослушание будет суровым.

Запугав беззащитную жертву, поднял ее, дернув за веревку связывающую руки. Поскольку глаза все еще были закрыты повязкой, движения были неловкими, и Алина совершенно не понимала, что от меня ждать, обескураженная происходящим. А я обмотал веревку вокруг самой гладкой березы таким образом, что девушка вынуждена была стоять на цыпочках, прижимаясь спиной к стволу. Замерзнуть она не могла, день сегодня жаркий, вредных насекомых тоже не наблюдается, так что весь дискомфорт данной позы в основном состоял в обнаженности тела, при ограничении обзора и невозможности предугадать следующих действий.

— Какая хорошенькая пленница попала нынче к пиратам. На невольничьем рынке за тебя заплатят кругленькую сумму.

— Не надо меня продавать, я не хочу быть рабыней. Я заплачу вам не меньшие деньги за свою неприкосновенность.

— А ты так хочешь остаться неприкосновенной?

Я сорвал травинку, увенчанную пушистой метелкой, проведя пушистой частью по щеке девушки, опустившись на шею, по ключице и вниз, неторопливо обведя напрягшийся сосок, вызвав тихий стон.

— Да, хочу. — не совсем уверенно ответила пленница.

— А твое тело хочет иного. Эта вздымающаяся от учащенного дыхания грудь великолепна и достойна быть изваянной скульптором, чтобы волновать чресла всех созерцающих такое совершенство мужчин.

Метелка травинки, приласкав и вторую вершинку, опустилась на живот, все ближе подбираясь к курчавым волоскам его нижней части.

— Плоский живот — несомненный повод для зависти представительниц женского пола, а скрываемое ниже будоражит воображение сокрытой тайной наличия или отсутствия твоего желания. Ты все еще будешь утверждать, что не хочешь продолжения? А если я проверю?

Пушистая метелка скользнула между ножек, щекоча сосредоточение женской чувственности. Но вместо того, чтобы сомкнуться, закрывая доступ к самому сокровенному, конечности прелестницы немного разошлись в стороны, поощряя. Я усмехнулся, направив в открывшееся пространство уже изрядно промокший кончик травинки. Эта ласка практически неощутима, но заставляет желать много большего.

Но если девушке по вкусу такая стимуляция, почему бы и нет? А мне нравится быть оригинальным, и в сексе в том числе.

Травинка порхает по раскрытым пальцами лепесткам, стимулируя самое чувствительное место женского организма. Чтобы усилить ощущения, чуть прикусываю сосок, создавая чувственный контраст между болью и удовольствием, заставляя рабыню своих желаний выгибаться в стягивающих путах. Она уже и не пытается сдерживаться, давая волю переполняющим эмоциям в стонах и вскриках, музыкой страсти звучащих в мареве воздуха. Неконтролируемо двигает бедрами, пытаясь усилить контакт с объектом стимуляции и не преуспевая в этом.

Пытка удовольствием. Держать у самой черты и не давать перешагнуть незримую грань, заставляя тело мучиться в неистовом желании разрядки. Умирать и возрождаться вновь в каждом движении. "Пожалуйста, пожалуйста…" — тихо шепчут приоткрытые губы, не в силах сформулировать просьбу. Но я и так прекрасно знаю, чего хочет жертва моих смелых экспериментов, искусственно затягивая миг до блаженства. И только когда она уже совсем не в силах больше терпеть, сменяю отслужившую свое травинку на жаркую власть языка,