В канавах на Зяби сколько угодно лягух и жаб, но таких здоровенных я отродясь не видывал. У нас самая большая жаба не достанет ростом и до колена, самое большее спугнет бродячего слона, когда попытается цапнуть его за хобот, а тут самые крупные размером с кенгуролика, ей-ей, не вру. Когда такая жаба разинет пасть, то сначала хочется убедиться, что ты способен бегать быстрее, чем она скакать, а потом уже вступать в разговор.
Они разговаривают! То есть разговаривают по-своему, а для человеческого уха все эти жуткие звуки отдаленно напоминают скрип тележной оси в смеси с гудением пчелиного роя и воплем кота, когда ненароком защемишь ему хвост дверью. Высунет такая жаба бородавчатую морду из бочажины, раскроет пасть, надует горловой мешок, да и пошла выводить рулады. Еще три-четыре жабы тоже повысовываются, глаза вылупят и слушают. Потом другая берет слово, потом третья… Это они беседуют так. Бывает, что ни до чего не договорятся и повздорят, тогда орут все вместе с опасностью для горловых мешков. Один раз драка была, только я почти ничего не разглядел, потому что две жабы подрались в воде или, точнее, в торфяной жиже. По-моему, они только лягались, и ни одна не пустила в ход зубастую пасть. Потому что мирные, видите ли, и друг дружкой не питаются.
Может, оно и так, может, они и впрямь наши братья по разуму, как утверждает база данных, а только нам, человекам, никакая цивилизация отродясь не мешала калечить и убивать друг дружку. Куда до нас жабам с Чвака! Отсталый народец.
Даже Илона согласилась со всеми: нечего и пытаться вербовать этих жаб. Никаким человеческим языком они не владеют и учиться ему не хотят, чем будут платить дань – неизвестно, есть ли у них свое жабье правительство – неясно. По-моему, нет: какое в болоте может быть правительство? Но база данных утверждала, что на Чваке живут и люди!
Мы их нашли, хотя пришлось поискать. Есть, есть в том сплошном болоте островки! Мелкие, зато много. Попадаются целые архипелаги островков, на некоторых даже лес растет, там и сям стоят хижины, крытые чем-то вроде сушеных водорослей, и от островка к островку переброшены гати из жердей, чтобы ходить по ним. На каждой гати дежурит человек с дрыном в руках, чтобы гонять жаб, которым гати почему-то не нравятся. Нацелится жаба разрушить гать, высунет из грязи морду – тотчас познакомится с дрыном, а если жабы нападают толпой, то человек свистит в свисток, и тогда с окрестных островов бежит на подмогу народ с дрекольем. Всем миром и спасаются, и каких-то мелких тварей себе на пищу ловят в бочагах артельно, и вообще работают сообща. Ипат увидел – зауважал. Говорит, в старые времена у нас на Зяби люди жили так же дружно. Учиться нам, говорит, у местных надо.
Ной ему:
– Нашел чему завидовать! Это у них от бедности.
– Как так? – Ипат застыл столбом и рот раскрыл.
– Да очень просто! Вот скажи: если бы тебе богатство привалило – побежал бы ты помогать соседям-голодранцам по первому свистку?
– Конечно, побежал бы! – горячо заявила Илона, а Ипат отмолчался и помрачнел. Ной прыснул.
– Молчу, молчу… Я ведь больной и недолеченный…
И захихикал. Тут за Ипата вступилась Семирамида и выдала Ною по первое число. Я в этот спор не лез, но послушать было интересно. Еще по пути на Чвак я замечал, что Семирамида нет-нет, да и поддакнет Ипату, и споет для него что-нибудь щемящее, а уж смотрит на него так, что только слепой – или Ипат – не сразу догадается, в чем тут дело. Прежде я только слыхивал, как женский пол охмуряет мужской, а теперь видел воочию. Не мог только понять: ну на что нашей сладкоголосой Ипат с его тугоумием и кенгуроликами в голове?
Потом догадался: это все из-за Илоны. Не то чтобы она влюбилась в Ипата по уши, скорее, это он втрескался в нее по своей привычке спотыкаться о любую кочку, но Семирамиде и этого хватило. Один учитель в воспитательном доме рассказывал, что люди когда-то верили, будто они произошли от вымершего зверя обезьяны. Ну, не знаю, от кого там мы произошли, да и не очень интересуюсь знать, а только женщины, по-моему, произошли от кусачей мухи. Жужжать не по делу, надоедать, жалить да еще прихорашиваться, когда больше нечего делать, – самое мушиное занятие.
Ипат и в этот раз не догадался, чего хочет Семирамида. Догадалась Илона, но ничего не сказала и не сделала. Ей проблемы туземцев и даже жаб были куда важнее всяких женских штучек. Но она потомок клонов, так что муха тут и близко не летала.
Местные, как выяснилось, живут на Чваке давным-давно, может, еще дольше, чем мы на Зяби. Язык их ужасен, иной раз чудится знакомое слово, а потом догадываешься, что оно у них означает совсем не то, что у нас, а часто даже наоборот. Без помощи «Топинамбура» мы бы их вообще не поняли. О первопоселенцах у туземцев сохранились только легенды и ничего такого, что можно потрогать. То ли корабль, доставивший их в это мокрое царство, отбыл восвояси и больше не вернулся, то ли он потонул в болоте. Мне кажется, что именно потонул, только булькнул. Тут утонуть гораздо легче, чем высморкаться.
Рассказали мы им об империи, о нашей миссии и о том, как это здорово – иметь биозвездолет и путешествовать по Галактике, да что толку? Небо тут всегда затянуто облаками, то и дело дождит, и о звездах у туземцев никакого понятия. Не очень-то они им интересны, как я понял. А вот найти способ успешнее ловить тех болотных каракатиц, каких они ловят и едят, да отвадить жаб – это другое дело!
Ной плюнул сразу, Ипат чуть погодя. Семирамида не высказывалась ни за, ни против, а Илона во что бы то ни стало захотела осчастливить туземцев. Для начала она насела на нас, а когда Ной заявил ей, что не
