— Какой конверт? — растерялся Стас и вздохнул с облечением. Голос брата звучал вполне спокойно, и, кажется, ему ничего не угрожало.

— Тот конверт, который ты с собой возил черти сколько времени. Якобы с рабочими документами. Так вот, я его открыл. И там оказались никакие не документы. Ты прекрасно знаешь, что внутри.

Стас остановился и прислонился к стене. Вот, пропасть! Фотки!

— Прости, стоило сказать. Мне эти снимки одна знакомая передала. Мама Марины. Той, о которой вы со Светой спрашивали. Но я не был уверен, что этот привет из прошлого — хорошая идея.

Семён сердито фыркнул.

— Вообще-то идея отличная, дубина! Но я не об этом хотел спросить. Стас, почему ты не сказал нам со Светой, что вы с Жанной давно знакомы? Еще с нашего города?

Стас вытаращил глаза.

— Чего?

— Того! — рассердился брат. — В конверте и ее фотки тоже. В нашем доме!

— Обалдел? — у Стаса голова шла кругом. Он и так опоздал, а тут еще Семен задерживал, неся откровенный бред. Жанна в доме! Ну-ну…

— Сам ты обалдел! — обиделся младший брат. — Тут три снимка. Все сделаны в комнате отдыха. На первой Жанна в кресле с той жуткой красной обивкой, на второй сидит на подоконнике, там отлично просматривается вид в парк. А третья фотка… Жанна там на фоне маминой любимой картины. Со странными ромбами. Я ее помню отлично. Потому что часами рассматривал.

Стас тоже прекрасно помнил ту картину. Мать обожала искусство. Стены чем только не были увешаны. Вполне приличными работами. И недешевыми. Но были среди них несколько, как сказал Семен, странные. В том числе те самые ромбы. Но Жанна на их фоне? Нет, брат что-то путает.

— Слушай, клянусь тебе, я познакомился с Жанной, когда устроился в агентство. Она никогда не бывала в нашем доме.

— Но это она. Жанна!

— Семён, хватит. Попроси медсестер померить тебе температуру что ли. Прости, но у меня тут очень срочное дело. Дома поговорим.

Стас оборвал связь, не дав брату ответить. Провел рукой по лицу. Нельзя сказать, что слова Семёна не встревожили. Подобная ахинея не в его духе.

— Я подумаю об этом позже, — прошептал Стас и побежал дальше.

Сейчас следовало думать не о мифической Жанне с фотографий, а о настоящей. И о том, что ей сказать. Наверное, просто «здравствуй, я пришел тебя поддержать». А там, как пойдет. В зависимости от ее реакции.

Стас перешагнул порог ритуального зала, ища глазами Жанну и…

— Да чтоб вас всех! — сорвалось невольно с губ.

Хорошо еще, что не слишком громко. Услышали только те, кто стоял возле дверей. Но и они покосились крайне неодобрительно.

Впрочем, Стасу не было дела ни до кого на свете.

Он смотрел лишь на портрет, стоящий возле гроба. Смотрел в лицо суровой женщины из прошлого. А в голове ухал молот. Не может же быть в больнице два ритуальных зала? Но тогда почему здесь портрет Инессы Рудольфовны Морозовой — завуча из его школы? Завуча и матери девочки, которую Стас старался не вспоминать много лет.

— Не может быть… — прошептал он.

Попытался вспомнить лицо той девочки, но не смог. Память рисовала лишь огромные очки и косички. А еще руку, выводящую цифры и буквы на бумаге. И всё! Стас не помнил черты ее лица. Совершенно! Только облик в целом.

А потом он увидел ЕЁ. Белую, как полотно. Они встретились взглядами и…

— Жанна, — пробормотал Стас.

А в голове кто-то сказал громко:

«Снежанна»!

Всё правильно! Ту девочку звали Снежанна! В школе ее называли Снежкой. И дразнили Белоснежкой. Ох… А ведь именно так называется рекламное агентство!

Стас стоял, как вкопанный, и ничего не понимал. Мозаика в голове никак не желала складываться. А Жанна… Она уже направлялась к нему. В голубых глазах с яркой черной окантовкой горело пламя.

— На выход! — велела она.

Стас послушно кивнул и поплелся следом. Только цветы с траурной лентой сунул кому-то в руки, чтоб положили к гробу.

Они остановились в коридоре у окна, за которым открывался вид на заснеженный больничный двор. Жанна спрятала руки в карманы и хмурилась. Стас застыл, не зная, что сказать. Он всё ещё не верил. Не верил!

— Что с тобой? Потерял дар речи? — Жанна, наконец, посмотрела на него. И усмехнулась. — Неудивительно. Я тоже была в шоке, когда увидела тебя перед банкетом, а Ася сказала, что вы пара. Не верилось, что ты свалился на мою голову спустя двенадцать лет.

— Но я не… не… — Стас утратил способность облачать мысли в слова.

— Не узнал меня? — Жанна высоко подняла брови. — Еще бы! Звездным мальчикам нет дела до простых смертных. Особенно до девочек-заучек. Господи, Стас! Я десять лет училась с тобой в одном классе! Месяцами сидела напротив тебя, объясняя материал. Но ты… Хотя чему я удивляюсь? Ты никогда меня не видел. Я была пустым местом. Ты не потрудился запомнить мое лицо, даже после того как… — Жанна запнулась, едва не всхлипнув, но продолжила так же горячо: — После того, как освежевал мою жизнь. Но, как видишь, я тоже выжила. Не наглоталась таблеток, не сиганула с крыши многоэтажки. Хотя шанс был. Ты спрашивал, почему я считаю тебя чудовищем? Теперь ты знаешь ответ. Ты сломал мне жизнь. Из прихоти. Или это была не прихоть вовсе, а желание сделать подлость. Ведь ты знал, кто моя мать. Не мог не понимать, что будут последствия. И они были. Она выгнала меня из дома, не дав собрать вещи. И если б не… — Жанна оборвала сама себя и горько рассмеялась. — Не знаю, зачем говорю всё это сейчас. Наверное, потому что не решилась двенадцать лет назад. В ту ночь мне не хватило сил и смелости найти тебя и вцепиться в лицо. Хотя стоило!

Она помолчала несколько секунд, горько усмехнулась и проговорила:

— Я совершила ошибку, сблизившись с тобой. Сама не понимаю, как это допустила. Всё так запуталось. Викентьев, Ася. Ты прав, между нами непостижимым образом возникло притяжение. Но это неважно. Я никогда не переступлю через то, что ты сделал в прошлом. Не приму это. Не смогу. Поэтому просто уходи. Всё кончено.

Жанна пошла прочь. Но Стас ее окликнул:

— Снежанна!

Она остановилась. Постояла, покачиваясь. И пошла дальше, так и не обернувшись…

* * *

Стас не знал, сколько прошло времени. Час, два, три?

Он сидел в машине, не шевелясь, и смотрел перед собой. Похоронная процессия уехала. А с ней и Жанна. То есть, Снежанна. А он… он не