Трубадур медленно брел по безлюдной улочке, вымощенной старыми камнями Новиграда и освещаемой редкими настенными факелами, смотря себе под ноги и размышляя о событиях минувшего вечера, который заставили мужчину вернуться к тяжелым воспоминаниям. Безлунная ночь посылала ему легкий ветер, трепавший короткие темно-каштановые волосы. Но ни ветру, ни звуку падающих из трубы капель было не под силу заставить трубадура выкинуть из головы мысли, оставляющие осадный отпечаток на сердце. Должно быть, внутри ему было настолько горько от всего, что он потерял за эту жизнь, что на уста вырвалась старая, давно забытая баллада о прекрасной, нежной и чистой любви, чью мелодию мужчина наигрывал на лютне чаще, чем мог это заметить.

Когда мой жизненный путь будет пройден,

И ангелы попросят меня вернуть им трепет сердца,

Тогда я скажу им, что помню тебя.

Я помню тебя,

Ты единственная, кто исполнил все мои мечты

Несколько поцелуев назад.*

Еще несколько шагов одинокий путник старых дорог напевал мелодию, тянущую самые потаенные струны души, пока не услышал тихий шелест старого платья за спиной. Трубадур остановился и, выпрямившись, быстро повернулся, готовый отбиваться от непрошенных преследователей. Каково было изумление поэта, когда в переулке он увидел маленькую девочку, что сидела на его коленях этим вечером.

- Ты теперь решила за мной следить, мышонок? – с легкой улыбкой спросил мужчина, секунду назад почувствовав, как сердце бьется о грудную клетку с бешеной силой.

- Я не мышонок, - гордо ответил ребенок, перебирая пальцы на руках. – Меня зовут… - тут девочка осеклась, словно тайна ее имени должна была остаться неразгаданной. – Я – Никто.

- Что ж, Никто, - не переставал улыбаться поэт, делая шаг вперед, - будем знакомы. Перед тобой…

- Мэтр Лютик, - перебила его Никто. – Я хорошо знаю, кто вы.

- Ничего удивительного.

- Вы ведь знали его? – наклонив голову к плечу, спросила девочка. – Знали Геральта из Ривии?

- Мы вместе путешествовали, это правда, - улыбка вдруг исчезла с губ Лютика, голос наполнился переполняющей печалью. – Я с гордостью могу назвать этого человека другом… Вернее, мог назвать.

- Так значит, это все-таки правда? Ведьмак мертв?

- Но он всегда будет жить в нашем сердце, - быстро ответил трубадур и, развернувшись на каблуках, направился дальше по своему пути, чувствуя, как груз с сердца распространяется и на ноги, которые отрывать от земли с каждым шагом было все сложнее.

- Но ваша история – ложь, - крикнула ему вслед Никто. – Ведь Геральт из Ривии перед смертью еще раз встретился со своей пепельноволосой ведьмачкой. И уже после этого, - не прекращал ребенок, чьи слова резали ножом по сердцу Лютика, - не нашел в себе сил, чтобы жить дальше.

- Откуда тебе это известно? – резко обернувшись, спросил мужчина, вперившись пристальным взглядом в девочку. По его коже забегали мурашки, ознаменовавшие плохие события и еще худшие слова. – Никто не знает об этом.

- Его мысли были слишком громкими, - пожала плечами Никто. – И ваши тоже, мэтр Лютик.

- Кто ты такая? – насторожился поэт, попятившись туда, где ходили стражники.

- Никто, - спокойно ответила девочка с каштановыми волосами и зорким карим глазком на белоснежном личике. – А вы, мэтр Лютик, уже мертвы.

Мужчина не успел сказать даже слова, когда на его горле появилось алое отверстие, выплескивающее драгоценную кровь. Воришка, приметивший богато одетую жертву, саданул поэта по горлу остро заточенным ножом и, забрав все украшения, сбежал. Тело трубадура не сопротивлялось накатившей темноте, он не мучился воспоминаниями, лишь растворялся в пустоте и бесконечном течении, где, быть может, встретился со своим другом, погубленным любовью к женщине, чье сердце не принадлежало никому из мужчин, кроме того, которого звали Белым Волком.

Лазурный берег, озаряемый последними лучами заходящего солнца, пробивающегося сквозь неподвижную гладь воды, пошатнулся от раскатистого порыва ветра, пронесшегося над пляжем, словно ураган. Взметнув нагретые за день пески, подняв кровоточащие беспокойством волны, внезапный шторм исчез точно так же, как появился, не оставив за собой и тени присутствия. Встревоженные морские обитатели забились в подземные пещеры, в мгновение ока оказались в пределах нескольких ярдов от берега, сбежали.

Открывшийся на мгновение портал, излучающий переливающийся оранжево-голубой свет, выдал картину, которую мир aen elle узреть никак не ожидал. На успокоившемся песке стоял высокий седовласый мужчина, пришедший из пространства, скомканного чарами. В легкой рубахе с распахнутым воротом, поношенных штанах и сапогах по колено, незнакомец выглядел не хуже бродяги – от здешнего народа он значительно отличался.

Пустота, окружившая странника со всех сторон, показалась бесконечностью, где нет счета времени, а лица давно потеряны в несуществующей толпе. Мужчина вдохнул чистый морской бриз и на секунду прикрыл глаза, проверяя, нет ли поблизости опасности. Медальон в форме волчьей головы не дрогнул.

- Тебе здесь быть не положено, - послышался из близлежащего леса знакомый эльфский голос.- Уходи, пока король не заметил твоего присутствия.

- Я не уйду без нее, - жестко ответил седовласый, пронзая ледяным взглядом эльфа, вышедшего из темных дебрей.

- Ты меня не расслышал? – Авалак’х наклонил голову на бок и вперился взглядом в странника. – Она здесь счастлива. Оставь ее в покое, Геральт.

- Ты мне наврал! – разозлился ведьмак, сжимая кулаки и делая шаг вперед. – Сказал, что она погибла там, на болотах.

- Ради твоего же блага, - с абсолютным спокойствием ответил Знающий.

- Ради моего блага? Ради моего… - голос ведьмака опасно срывался, кровь бурлила в венах, угрожая вырваться разгневанным потоком на эльфа. – Я хочу ее видеть, - взял он себя в руки.

- Боюсь, это невозможно, - пожал плечами Авалак’х, разведя руки в стороны. – Цирилла сейчас крайне занята. К тому же, я не вижу необходимости отрывать ее от дел.

- Не играй с огнем, Авалак’х, - предупредил Геральт, делая знак «игни» рукой. – В последний раз говорю.

- А я в последний раз отвечаю…

- Перестаньте! – послышался женский голос с противоположной стороны леса, куда падал один из закатных лучей. – Авалак’х, все хорошо. Возвращайся в замок, - с мягкой улыбкой произнесла Старшая Кровь, обращаясь эльфу. – Я сама с ним разберусь.

Вся в алых шелках, она перевела холодный взгляд на Белого Волка, чье сердце в груди то билось быстрее, то вовсе переставало пускать кровь по жилам, не зная, то ли радоваться появлению Ласточки, то ли грустить от ее безразличного взгляда. Знающий, тем не менее, поклонился и тихо ушел в том направлении, откуда появился всего пару минут назад. Девушка проводила его взглядом.

- Теперь он выполняет твои приказы? – прищурившись и остудив