Тот что-то буркнул в ответ. Лисандр, видимо, хотел, чтобы Аура поняла его слова, иначе он произнес бы их по-чешски.

Аура и четверо мужчин прошли через мастерскую Северина на первом этаже. Если Лисандра и беспокоило, что его телохранители не возвращаются, то он не подавал виду. Те двое, что до этого несли караул снаружи, не были равноценной заменой, хотя первый был, очевидно, метким стрелком. Но старик был теперь так одержим желанием отыскать геспериду, что до судьбы своих приспешников ему не было дела.

Бафор, наверное, тоже это заметил. Он уже и раньше выказывал недовольство приказами Лисандра и тем, что его унижают на глазах у пленников. Если он подумывал о том, чтобы перераспределить роли в преступном мире, – момент был самый подходящий.

Но пока Бафор не подавал виду; возможно, он не был уверен, что двое остальных сразу перейдут на его сторону.

Из мастерской Северина они шагнули в пассаж «Эмпирей», залитый мутным желтым светом, словно проходившим сквозь воду. Гробница родового богатства Октавианов. Все лампы были зажжены, и помещение было залито тем же туманным светом, что и днем. Казалось, это место находится вне времени.

Мужчины потрясенно смотрели на огромную галерею. В высоте над ними вырисовывался свод стеклянной крыши. Пахло пылью и смазочным маслом.

Лисандр повернулся к Ауре:

– И где же она?

– Где-то здесь. – Аура махнула рукой в глубь длинной галереи. – Она хромает на одну ногу. Когда вы ее найдете, она от вас не убежит.

– И на этот раз ты уверена?

Она сердито сверкнула глазами:

– Я и с носовой фигурой не ошиблась.

– Ну да, – ответил он. – Мы опоздали всего лишь на несколько десятилетий. – И добавил с улыбкой: – Будем надеяться, что к Джиану ты успеешь вовремя.

Она еще даже не развернулась, чтобы броситься на него, а в спину ей уже уперлось дуло пистолета. Был бы тут только этот часовой, она бы, может, все-таки рискнула. Но, учитывая, что их трое, шансов не было ни малейших.

Призвав на помощь все свое самообладание, Аура ответила:

– Дай мне поговорить с Северином. Может быть, от него будет толк.

Лисандр кивнул.

– Северин! – крикнула она в глубину пассажа. «Северин!» – отразилось эхом от стен, от замысловатой лепнины, от каменных арок и огромных витринных стекол. – Я знаю, что вы сделали. Вы с самого начала были главным союзником Софии. По ее заказу вы изготовили часы для моего отца, Нестора Инститориса. А шарнир-дитя вы создали для того, чтобы София могла упрятать туда вечерницу. – Ее слова метались по пассажу, словно запертые в клетку, эхо повторяло их снова и снова. – Эти люди взяли в заложники вашу семью, Северин! Им нужна Галатея. Я тоже их пленница – как Эстелла и Адам с Одой. Они убили вашего брата и поступят так же и с остальными, если вы не выдадите им геспериду.

Ответа не было. Лишь голос Ауры, искаженный эхом, отдавался все тише и тише.

– Северин, вы меня слышите? Эти люди знают, что вы здесь. Во дворце их еще больше, и рано или поздно они вас отыщут.

– Октавиан! – хрипло выкрикнул Лисандр. – Сотрудничайте с нами – и вас никто не тронет. Даю вам слово!

Бафор подошел ближе к своему главарю.

– Тут десятки помещений. Все их обыскать – это не один час.

«Не один час», – подхватило шепчущее эхо.

– Кретин! – рявкнул на него Лисандр.

Бафор робко пригнулся и отступил на шаг, подальше от карающей руки хозяина. И снова его ненавидящий взгляд остановился на Ауре, словно она – виновница всех его несчастий. Впрочем, он был, возможно, не так уж неправ.

И вдруг раздался голос Северина.

– Вы ошибаетесь, фрау Инститорис, – говорил он словно из ниоткуда и со всех сторон сразу. – Я никогда не был союзником Софии. Я был ее созданием, ее пешкой, марионеткой. В этом доме никогда и не бывало по-другому: Октавианы всегда были верноподданными своей родоначальницы. Из поколения в поколение. Мы что-то вроде ее личной экспериментальной установки, она нас использует на все лады по своему усмотрению. Когда тебя с самого детства приучают к произволу, со временем послушание становится второй натурой.

Мужчины присматривались, пытаясь его увидеть, – но он мог быть где угодно: здесь, внизу, на первом этаже, или наверху, на одной из галерей второго или третьего этажа. Галереи эти с прилегающими помещениями занимали сотни квадратных метров, и укрыться там можно было где угодно.

– А вот ваша племянница Аксель не поддалась Софии! – крикнула Аура, чтобы поддержать диалог.

Мгновение он молчал, словно не желая на это отвечать, но потом его голос раздался снова:

– Аксель не такая, как мы! Она – кукушонок в нашей семье, родная дочь Софии, как и мой сводный брат Лудовико.

Лисандр взглянул на Бафора и показал глазами вправо, на одну из железных лестниц, ведущих на второй этаж. Хорьколиций кивнул и двинулся туда. Бесшумно крадясь по ступеням, он одновременно доставал из куртки пистолет.

– Где Галатея?! – крикнула Аура.

– Вы ее не получите, – ответил Северин. – Пусть она несовершенна – но это лучшее, что я создал.

– Тяни время, – беззвучно, одними губами показал Лисандр Ауре.

– Вам в самом деле удалось вдохнуть жизнь в одну только Галатею и больше ни в кого?! – крикнула она в пустоту. – Так ваша ли эта заслуга? Или все же геспериды?

– Галатея живая, – ответил Северин с вызовом. – Все остальное не важно. Механизмы в ее теле работают так, как я предусмотрел.

– Но вам так и не удалось повторить этот успех! Вы сами мне сказали: Галатея – единственная, кто в состоянии сама себя заводить. Остальные просто идут, как часы. Потому что жизнь – это не только движение, но еще и разум.

Лисандр кивнул. Очевидно, он доволен, как она отвлекает Северина. Ей самой все это казалось чистой потерей времени. Но, может быть, Лисандр еще подумает, да и пошлет и двух других на поиски Галатеи, тогда она останется с ним один на один. С ним и заветным отваром в серебряном флаконе. Аура заговорила громче:

– Отдайте нам куклу, и мы вас и пальцем не тронем.

– И что вы с ней будете делать? Вы думаете, вам удастся выпустить из нее геспериду без помощи Софии? – Послышался короткий, дребезжащий смешок. – Идуна и Галатея давно неразделимы, есть только шарнир-дитя и ничего больше.

Аура тоже теперь не сомневалась, что голос Северина доносится сверху. На втором и на третьем этаже посередине пассажа шли мостики с одной стороны на другую. На самом верхнем из них – метрах в двадцати пяти от земли – она заметила темный силуэт. Там кто-то сидит? На таком расстоянии за кованым орнаментом решетки было не разобрать.

Подслеповатые старческие глаза Лисандра ничего пока не увидели. А Бафор добрался еще только до второго яруса, и от темной тени