Когда Аура обернулась в последний раз, уже в коридоре, павиан запрыгнул на поворотную платформу, а оттуда на опустевший стул. Там он и остался сидеть, словно обезьяний король на троне, весь перепачканный кровью, не сводя глаз с трупа хозяина. Возможно, он думал, что ему теперь делать, – если, конечно, умел думать.

Аура и Джиан закатили каталку в лифт и поехали вниз, на первый этаж. Издали смутно слышались вопли запертых пациентов. В Париже Аура позвонит в полицию и анонимно сообщит о странностях, творящихся в санатории «Сент-Анж».

При свете луны они катили спящего Джиллиана по наклонному пандусу к площадке перед входом. Наконец под колесами захрустел гравий. Джиан завел один из стоявших в гараже автомобилей. Он молчал, но казался скорее задумчивым, чем потрясенным. Ему, как и его отцу, требовался сон. Им нужно еще вернуться в город, но потом он сможет отдохнуть.

Аура будет охранять сон обоих.

На рассвете она сидела, поджав ноги, в плетеном кресле Джиана, смотрела через высокие окна мастерской на пелену тумана над крышами Парижа и боролась с изнеможением. Она была на пределе – измучена, полностью вымотана, но убеждала себя, что, несмотря на это, дух ее бодр, как всегда. Впрочем, все ее мысли теперь вращались вокруг Джиллиана, словно встреча с ним вдохнула в нее новую жизнь.

При этом она сомневалась: знает ли он, что она рядом? На пыточном стуле Толлерана он мельком взглянул на нее и тут же перевел глаза на своего мучителя. С тех пор веки его оставались сомкнутыми. Он был жив, дышал, но в сознание не приходил. Джиан хотел сейчас же вызвать врача, но Аура настояла на том, чтобы не привлекать внимания. Вместе они вымыли Джиллиана и обработали раны, благо Аура захватила из алхимической лаборатории не только пузырьки с ядом. Многие средства не отличались от тех, которые применил бы врач, а некоторые были даже действеннее.

Ауру больше беспокоило психическое здоровье Джиллиана. Его пустой взгляд неотступно преследовал ее, пока она пыталась уснуть в плетеном кресле, и не давал ей сомкнуть глаз до рассвета.

Аура не строила иллюзий, несмотря на свои чувства к Джиллиану. Восемнадцать лет просто так не вычеркнуть, как не забыть обиду, которую она ему нанесла. Если бы Джиллиан хоть раз за это время захотел ее увидеть, он бы ее нашел. Но он остался в Испании, в крепости Нового ордена. С Каризмой.

Десять лет назад, встретившись в Сьерра-де-ла-Вирхен, они договорились остаться друзьями. Но друзья ездят друг к другу в гости, общаются, делятся новостями. Аура и Джиллиан ни разу больше не говорили друг с другом и даже не переписывались.

Два часа спустя, когда сонный Джиан с трудом заставил себя встать, Аура уже собрала вещи, расставила у кровати Джиллиана все необходимые мази и лекарства и выпила достаточно кофе, чтобы не заснуть по дороге в аэропорт.

– Ты уезжаешь? – Непохоже было, что Джиан удивлен. Он взял ее чашку и одним глотком допил остатки.

– Теперь я ему не нужна. И тебе без меня будет проще.

– И это все? Ты вытащила его оттуда, привезла ко мне – и снова исчезаешь? Ты хоть посмотрела на него?

Джиан уступил отцу кровать – железную махину с высокими ножками и тюлевыми занавесками. Сам он спал эту ночь на подушках в другом конце мастерской. Для Ауры он приготовил два одеяла, но, когда он заснул, она накрыла одним его, а другим Джиллиана.

Джиллиан лежал на спине. Аура наложила повязки на ссадины и потертости от кожаных ремней. Раны на лице тоже заживут – скорее всего, даже шрамов не останется.

– Когда он очнется, – тихо сказала она, – если он очнется, не говори ему, что я тут была.

– Тут, в мастерской?

– В Париже. Он не должен знать, что я имею отношение ко всему этому.

– О господи, ну почему? – Джиан, похоже, окончательно проснулся. – Что за глупости? Вам ведь не по пятнадцать лет.

– Дело не в этом.

– Что ты хочешь этим доказать? Что он для тебя больше ничего не значит? Что вы друг другу не нужны? – Джиан посмотрел ей прямо в глаза. – Мне двадцать восемь лет, и я не стану плакать от того, что мои родители не собираются состариться вместе. Но я же вижу, как ты к нему привязана. А когда я десять лет назад разговаривал с ним, он не хотел говорить ни о ком, кроме тебя.

– И все же так будет лучше, – возразила Аура.

– Лучше для тебя? Потому что так проще всего – оставить все как есть?

– Нет, лучше для него, – ответила Аура. – Я вылетаю ближайшим самолетом в Прагу. Выясню, кто с ним так расправился и почему. Если он за эти десять лет не стал совсем другим человеком, он непременно захочет ехать со мной. А он не в том состоянии, чтобы пускаться в приключения.

– Приключения? – Джиан сердито покачал головой. – Весь этот кошмар в «Сент-Анж»? Поиски тех, кто за этим стоит? Для вас, бессмертных, это всего лишь приключения, да?

– Ты, кажется, хочешь меня обидеть?

Джиан взял ее за руку:

– Я не хочу тебя потерять, мама. И его тоже. Неужели это так трудно понять?

Эти слова выбили ее из колеи, и, как всегда, когда ее захлестывали чувства, она знала лишь один способ с этим справиться – не обращать внимания.

– Я потеряла Джиллиана уже давно, и пусть я бессмертна – я не могу отмотать треклятое время назад. Я могу только постараться, чтобы ему было хорошо. А здесь, у тебя, ему лучше, чем где бы то ни было. Здесь он поправится, потому что ты будешь его выхаживать. И у тебя будет для этого куда больше времени, если ты не станешь ему докладывать о моих планах. Господи, Джиан, ну что плохого, если ты расскажешь ему, что один выручил его оттуда? Ты же так и собирался сделать. Просто не упоминай обо мне, вот и все. Ради него.

Джиан выпустил ее руку:

– Он захочет знать правду.

Она отвернулась, подошла к окну и встала спиной к сыну.

– Ты что, думаешь, они случайно записали его под этим именем? И сделали так, что ты об этом узнал? Эта твоя Колетта хоть словом обмолвилась о том, что произошло в «Сент-Анже»? Что Толлеран сошел с ума?

– По-твоему, меня обманули? – спросил он, шагнув к окну. Аура чувствовала, что Джиан стоит прямо у нее за спиной, но на этот раз он к ней не прикоснулся. – Думаешь, меня снова обвел вокруг пальца кто-то из твоих врагов? Я снова был просто орудием и кто-то мною манипулировал?

Она медленно обернулась:

– Я этого не говорила.

– Но