«Ты призвала Великую Охоту, маленькая Сестра. – Раскатистый голос в моей голове отдавался эхом. – На кого же прикажешь Охотиться?»
Воцарилась гробовая тишина. Даже дыхания Охотников не было слышно – наверное, они боялись дышать. И у меня в сознании мелькнуло, что настал тот самый момент, о котором меня предупреждали Учителя: когда все, что я скажу, невероятно важно и любое необдуманное слово влечет за собой непредвиденные и ужасающие последствия.
Например, я прикажу им Охотиться на Жителей. Но что, если Тирсион тоже где-то на поле боя? Он не сделал мне ничего плохого, только помогал. И если он говорил правду, то с его гибелью множество людей окажутся без защиты перед лицом тех Жителей, которые жаждут истребить людской род.
И перебив Жителей, мы ничего не решим. Все равно же останется тьма-тьмущая пришлецов, готовых раскатать нас в лепешку. И Дрейф с ними за компанию.
Поэтому я хорошо подумала. Глубоко вдохнула и произнесла вслух:
– Сделай милость, пусть Великая Охота преследует на этом поле тех, кто причиняет вред мне, Гончим, моим собратьям-Охотникам, моим собратьям-воинам и всем населяющим город за моей спиной, ибо я поклялась его защищать.
Алебрихе ухмыльнулся. Я в жизни не видела таких огромных, таких острющих зубов, даже в пасти у пришлеца. «Мудрый выбор, маленькая Сестра. Да будет так».
Великан-алебрихе вскинул голову и взревел. И все Гончие ринулись в атаку. Их вожак метнулся прямиком к ближайшему гогу и прорвал его Щит, как листок бумаги. Через мгновение гигантский алебрихе, вонзив острые зубы в горло гога, трепал его точно терьер крысу. Поскольку и алебрихе и гог были великанами и двигались они замедленно, то порванная глотка гога была видна во всех подробностях…
Затем вожак-алебрихе занялся ближайшим драккеном.
А его бессчетная стая тем временем разбиралась с остальными пришлецами. То есть я даже не знаю, каким словом назвать то, что делали Гончие. Наших спасителей было так много, что на каждую отдельную тварь приходилась прямо-таки толпа Гончих, и они запросто могли давить пришлецов массой и терзать их.
Наши стаи присоединились к побоищу, одержимые воистину смертоносным восторгом. Я чувствовала, как в моих Гончих вскипает жажда крови – и другие Гончие, вероятно, испытывали то же самое.
– Отставить огонь! Всем батареям, всем орудиям отставить огонь! – заорал Кент на общей частоте. – Свои под огнем! Свои под огнем! Прекратить огонь!
Жители-Волхвы с тварями-гигантами быстрее всех смекнули что к чему и… дали деру. Открыли Порталы и были таковы, бросив войско на произвол судьбы. Пришлецы, никем больше не направляемые, совсем ополоумели и ринулись врассыпную; кто-то из них ломанулся прямиком на Барьер и встретил свою гибель там, а не в пасти Гончей.
Вожак-алебрихе остался без достойной добычи – все великаны и драккены смылись через Портал вместе с Волхвами. Гигант размашистой походкой затопал прочь, а Гончие помельче (ну, «помельче» – это так, условно, потому что они были величиной с домик) хватали и рвали все, что попадалось на пути.
А что делали мы?
Вы, наверное, решили, что мы, все такие обескровленные, повалились наземь, не сходя с места, и лежали, не в силах шевельнуться. Пара тяжело раненных Охотников так и поступила. Но большая часть народа кинулась вдогонку за своими стаями – все, кроме меня. Бедняга Кент лежал навзничь в грязи, глаза его были закрыты, и вряд ли он был в состоянии командовать.
– Раненые есть? – спросила я на общей частоте.
– Пяток медиков не помешал бы, – ответили мне. – А ты сама как?
У меня тут же заболела рука – оказывается, меня зацепило, а я и не заметила. И среди солдат было много раненых.
– Да, думаю, медиков можно звать, уже безопасно, – ответила я. – И эвак-винтокрылы.
И я направилась в гущу бойни – искать Дрейф и Князя Лэтренира.
Кругом царил кромешный ад. Со мной шли Ча, Душана и Шиндже, а семь моих Гончих затерялись посреди всеобщей свалки. Мы на всякий случай вскинули Щиты, но особой нужды в этом не было. Когда я видела Гончую, цапнувшую добычу не по зубам, я выпускала в тварь несколько пуль. Но нам важнее всего было найти Дрейф и Лэтренира. И при этом не попасть случайно под раздачу в мясорубке.
Даже не знаю, в какой момент я, увлекшись поиском двух врагов, утратила бдительность. Но вдруг рядом со мной сверкнула золотая вспышка, кто-то схватил меня за руку и бацнул вместе со мной.
Когда мы вынырнули в новом месте, я вырвалась, еле устояв на ногах. Мы очутились на вспаханном поле, а вокруг меня сомкнули кольцо мантикоры. И прямо передо мной стоял мой похититель собственной персоной – Князь Лэтренир.
Я мигом вскинула Щит. Гончие накачали меня магией под завязку, поэтому Щит вышел мощный, устойчивый – почти как у Молота. Житель-Князь и я мерили друг друга взглядами. Его глаза излучали смерть, а мои… ну, в общем, я надеялась, что вид у меня более или менее бесстрастный.
– Ты сотворила такое!.. – прошипел Лэтренир. – Ты, жалкая, писклявая тварь, ты сумела!..
Я ничего не ответила на его шипение, только включила псайщит. Если еще и Дрейф ошивается где-то поблизости, то надо хоть ее не проворонить. Лэтренир застал меня врасплох и приволок сюда – наше поле боя должно быть рядом, бацнуть далеко невозможно. Мои Гончие вот-вот разыщут меня, и они будут не одни.
– Тебе что-то нужно, Князь Лэтренир? – учтиво осведомилась я, пристально изучая его. Лэтренир подозрительно уставился на меня, услышав из моих уст свое имя.
Вид у него, надо сказать, был потрепанный. Видимо, перед тем как он удрал и призвал гвардию мантикор, кто-то до него все же добрался. Волосы взлохмачены, идеальную белизну щеки портит грязное пятно, один рукав оторван. И Лэтренир не парил над землей – он стоял.
– Мне нужна моя победа, ты, чучело безродное! – прорычал он.
Надо потянуть время. Сейчас я одна против него. И он может натравить на меня мантикор… а то и Дрейф. Но есть один способ помешать ему.
– Тебе нужна победа – так возьми же ее, Князь Лэтренир, – с поклоном ответила я. – Я вижу тебя, Чародей. Я взываю к праву бросить тебе вызов.
У Лэтренира расширились зрачки. Такого поворота он, похоже, не ждал.
– Кто тебя научил этому, чучело?! – рявкнул он, и его лицо исказила гримаса чистой, незамутненной ненависти.
Я собралась с духом и ответила:
– Никто не учил меня, Чародей. Твои пути не столь скрыты, как тебе кажется. Итак, – продолжила я, стараясь говорить абсолютно ровным голосом, – я бросила тебе вызов. Принимаешь ли ты его? Или бежишь, покрыв себя позором? Выбор за
