«Нет, – с сожалением ответил Шиндже. Но через мгновение он оживился: – О, мы можем поделиться манной с ее Гончими!»

«Супер!» – успела мысленно обрадоваться я. А дальше мы врезались в строй минотавров, за которым возвышались попарно гоги и магоги.

– Радка и Искра, ослепите ближайших великанов! – приказал Кент.

Гоги и магоги взметнули гигантские молоты, а Молот, Гвоздь и Паладин вскинули самый крепкий Щит, какой сумели. Я выждала полсекунды, чтобы понять, кого себе выбрала Искра в качестве цели, и запустила фейерверк под носом у ближайшего великана. Недоуменный и яростный рев для моих ушей прозвучал как музыка.

К нам неуклюже затопали еще две великаньи парочки, но попали прямиком на мушку к артиллеристам. Через миг мы уже задыхались в лавине смрада от великаньих внутренностей, а те, у кого были противогазы, лихорадочно их напяливали. В нашем с Искрой световом шоу возник антракт, но гоги и магоги и так уже мало что видели. Мы рванули мимо них в город, и только мы проскочили за стену, как артиллерия вмазала по великанам двумя прицельными залпами. Мы слышали, как у нас за спиной просвистели и взорвались снаряды.

А вот дальше все пошло наперекосяк.

Внутри городских стен на нас со всех сторон насели мантикоры. Нам пришлось притиснуться друг к другу под Щитом, а мантикоры накидывались снаружи. Я стащила противогаз – он занимал слишком много места. В такой давке мне было никак не поставить свои низенькие Стеночки, чтобы мантикоры о них спотыкались. Над нами нависло столько жал, что Молот с Гвоздем не осмеливались опустить Щит – и мы не могли полоснуть мантикор из автоматов. Мы стояли стиснутые, плечом к плечу, и Гончие тоже сгрудились под Щитом. Что же делать? Мантикоры были так близко, что я чувствовала запах их дыхания: жар и металл. И заклинание-вонючку в этой толкотне не засадишь – а то мы сами будем нюхать скунса. И вспышку нельзя запустить – ослепнем. Я перебрала в уме все, что я умею магического – ничего для этой тесноты не годилось.

Я снова принялась перебирать свои магические навыки – вдруг что-то упустила. Между тем мы тронулись с места. Точнее, нам пришлось тронуться. Мантикоры с левого бока навалились на нас всем скопом, и мы, невольно поддавшись их напору, неловко засеменили всей толпой.

То есть нас гнали как стадо. Мантикоры изрядно превосходили нас числом: под их натиском нам не выстоять. Оставалось двигаться – или они просто пробежали бы по нам. «Не нравится мне все это», – промелькнуло у меня в голове. Нас вытолкали на открытое место – что-то вроде площади, окруженной безликими бетонными зданиями. Мантикоры пропихнули нас еще немного – и отхлынули. Мы стояли посередине площади в кольце тварей. И все пришлецы словно чего-то ждали.

Нет, как хотите, а я ждать не собираюсь, решила я – и засадила вонючку на ближайшую ко мне башку. Ну и для полноты картины заморозила землю у лап пришлеца. И я не единственная, кто занялся делом: теперь мантикоры снаружи на нас не давили, и мы сумели немного отстраниться друг от друга под Щитом. Поэтому мои товарищи пустились кто во что горазд в смысле магии. И Кент приказал опустить Щит, чтобы вдарить из огнестрельного оружия.

Мы и вдарили. Мы стреляли с полминуты, а потом с небес упало что-то белое. Оно визжало.

Правда визжало.

Для звука, который издавало это существо, мне другого слова не подобрать. Я никогда ничего подобного не слышала. Это был мучительный неистовый вопль, разрывающий перепонки. От боли в ушах я рухнула на колени, а рядом со мной еще трое или четверо. Я закрыла уши ладонями, но это не помогло. Существо сделало над нами круг и зависло прямо над моей головой.

Визжать оно перестало. Облегченно морщась, я посмотрела на него.

Существо напоминало женщину-призрака – какими их показывают в роликах фэнтези. Вся прозрачная, белая, облаченная в длинное струящееся рваное одеяние с длиннющими рукавами и изорванную в клочья вуаль. Под вуалью было хорошо видно лицо. Там, где полагалось быть глазам, зияли темные провалы. И эти темные провалы уставились прямо на меня.

Существо открыло рот и завизжало.

Я грянулась наземь, сама визжа от боли и обхватив руками голову. Но это не помогло – между пальцев у меня потекла кровь: вероятно, из ушей. Из носа тоже хлынула кровь. И боль…

Как будто в уши мне вбивали костыли для рельсов.

Как будто мой мозг горел огнем.

Как будто мои кости крошились.

Я ничего другого не слышала – только этот адский невыносимый визг, но и его я не то чтобы слышала – он уже поселился у меня внутри, и деться от него было некуда. От него нет спасения. Он меня убьет. Никто и ничто мне не поможет.

И вдруг вокруг меня что-то мягко сомкнулось. Точно какой-то великан легонько сжал меня в ладони. И к горлу подступила дурнота – как бывает, когда бацаешь. Боль утихла.

А потом я отключилась.

Очнулась я в военном санитарном винтокрыле. В машину набились все мои Гончие, и там было не протолкнуться. Даже притом, что алебрихе приняли компактное обличье. Сама я лежала пристегнутая к носилкам. И до меня дошло, что я ничего не слышу.

Я насмерть перепугалась. На меня накатывала боль, волна за волной, словно меня колошматили и колошматили, раскатывая в лепешку каждый кусочек моего тела. Я невольно раскрывала рот. Я, наверное, кричала или стонала – не знаю, я ведь ничего не слышала. Что бы я ни делала, получалось, видимо, довольно громко, потому что я привлекла внимание медика. Он вбрызнул мне в шею гипноспрей. Боль из острой превратилась в тупую. У медика в руках была доска для письма. И он быстро нацарапал на ней «Лежи смирно».

Я пошевелила губами:

– Ладно.

Медик стер с доски надпись и написал новую: «Банши. У тебя лопнули барабанные перепонки».

С банши я была знакома, но понаслышке, из ирландских легенд. Банши – это духи или призраки, которые предупреждают живых, что те должны умереть. Судя по всему, эта решила не ограничиваться предупреждением и само умерщвление тоже взять на себя.

Медик опять принялся писать: «Ночная смена на подходе. Военные на месте. Мы побеждаем».

Я пристально посмотрела на него: а вдруг он все придумал?

«Это правда. Их целью была ты. Ты бацнула, и Лучник сразу подстрелил банши».

Их целью была я? То есть банши получила приказ и описание внешности. И на свете есть лишь два пришлеца, способных внятно описать мою внешность. Один – тот Золотой пижон, Лэт-Как-Его-Там. А второй… Тирсион. И из них двоих Тирсион знает меня в лицо куда лучше.

Но сделать надлежащие выводы я не сумела. Потому что снова отключилась.

Я так и пролежала