– Скорее всего, это так и есть, – задумчиво прокомментировал Кент. – Но чего-то она недоговаривает. Мне сообщили, что начинка доспехов – это система жизнеобеспечения. Псаймоны у Барьера умирали от остановки сердца. Система, встроенная в доспехи, будто бы этому препятствует.
Насчет «чего-то недоговаривает» – это как пить дать. Я-то хорошо помню тех мертвых Псаймонов из водостока – им было лет по двадцать пять, ну по тридцать с небольшим. А выглядели они как восьмидесятилетние старики и старухи. Ладно, пускай они умерли от остановки сердца – но что их так состарило?
«Но, вне всяких сомнений, – продолжила Дрейф, глядя в камеру честными глазами, – каждый Псаймон считает своим священным долгом трудиться на благо города и горожан. Это большая честь – пожертвовать собой и пасть в бою, защищая Пик-Цивитас».
– Ты-то сама вроде собой не жертвовала, – проворчал Марк.
– Бе-е-е, – прогнусавил кто-то, словно его тошнило.
«Однако теперь, имея в своем распоряжении доспехи, мы готовы принять на себя задачу по выстраиванию первого оборонительного рубежа для Пика. Вы видели, на что мы способны. – Дрейф улыбнулась, и репортер угодливо закивал. – Теперь ни одному цивису не придется беспокоиться о прочности Барьеров. Через нашу оборону к Барьерам никто не прорвется. И более того, – великодушным тоном прибавила она, – благодаря нам Охотники получат возможность заниматься удаленными от города территориями, где смогут чинить куда меньшие разрушения».
– Кто это чинит разрушения?! – задохнулась Сьелль, побагровев от гнева. Багровое лицо и розовые волосы – просто бомба! – Да когда это мы… да мы… Ой!
Кент выключил видэкран. И правильно сделал, потому что иначе в самодовольную рожу Дрейф непременно швырнули бы чем-нибудь. Например, Сьелль бы могла запросто.
– Это мастерское выступление, – произнес Кент без тени иронии. – Она не сказала ничего, на что можно было бы всерьез возразить. Сьелль ты же не можешь отрицать, что Элита причиняет ущерб городам за Барьерами. Ущерб неумышленный, это понятно, случайный, побочный – но факт остается фактом. И, ручаюсь, у нее и эфир припасен. Она все время намекает на что-то нехорошее про Охотников, но прямо нас не называет. А значит, нам и спорить с ней не о чем. – Кент покачал головой. – Блестящий текст и блестящее исполнение. Явно подано как прелюдия нашего заката.
Я тоже думала о чем-то в этом роде. И наверняка не я одна. Но Кент проговорил это вслух, и повисла такая хрустальная тишина, что казалось: ударь молотком – и посыплются осколки.
– Нам тоже надо выступить в новостях! – выдала Сьелль среди всеобщего молчания.
Кент поднял на нее взгляд и как будто хотел ответить, но Скарлет его опередила:
– Проблема в том, что она не предъявила нам обвинений. – У Скарлет каким-то образом получалось говорить встревоженно и в то же время рассудительно. – Если мы начнем отвечать на ее реплики, то просто выставим себя параноиками. Все станут плечами пожимать: мол, чего это они кипятятся? Дрейф же типа про них вообще молчала. И Дрейф моментально эту песню подхватит: «…И кстати об Охотниках». В смысле, раз они так оправдываются, когда их никто не обвинял, дело и впрямь нечисто. И все это будет вода на ее мельницу. Ее ложь и намеки люди начнут воспринимать как правду. А нам потом всю жизнь не отмыться. – Скарлет покачала головой, в точности как Кент. – Мне только один подход кажется верным. Но этот подход, увы, лишает нас инициативы.
– Что за подход? – быстро спросил Кент.
– Дождаться, пока кто-то задаст нам вопрос напрямую. И тогда ты или префект ответите что-то вроде «Однако Старший Псаймон Дрейф ничего подобного не говорила». И Дрейф ничего не останется, кроме как предъявить нам претензии в лоб. Или ей придется как-то выкручиваться, выплясывать очередной танец с бубнами. Не идеальное решение, но ничего другого мне в голову не приходит.
– Я сперва думал, что надо при каждом удобном случае напоминать о тех несчастных у Барьера, чей век оказался столь трагически краток. Но если все время талдычить репортерам о павших Псаймонах, это будет только на руку Дрейф: она же хочет превратить их в мучеников, отдавших жизнь во имя Пика. – Кент прикусил губу. – Ладно, тогда вот что. Если на вас неожиданно накинутся с вопросами, отвечайте так: мы новостей не смотрим, мы очень заняты в городских дозорах, мы защищаем прилегающие территории, мы поддерживаем безопасность в Пике, поэтому, извините, мы не в курсе, ничего сказать не можем. А станут настаивать – выдайте какую-нибудь чушь не по делу, вроде как на фан-встречах, и уносите ноги.
– К примеру: «Каждый миг своей жизни мы посвящаем лишь одному – защите Пика. И спасибо всем тем, кто помогает нам!»
– Вот именно. Гениально, Тобер. – Оружейник одобрительно показал Тоберу два больших пальца.
– Я считаю, нам надо пойти еще дальше, – вставила Скарлет. – И начать говорить хорошее. Хорошее о Псаймонах, я имею в виду.
Кент покачал головой:
– Не сейчас. Сказать по правде, даже не представляю, кого бы я мог уговорить…
– Меня! – выпалила я. И все разом обернулись ко мне. Я вспыхнула. – Я много хорошего могу сказать. Тот Псаймон, что был рядом со мной, просто творил какие-то чудеса. Он отвлекал на себя пришлецов, а нам с Гончими оставалось отогнать тварей от домов да прошить их из автоматов. И мне псайкорпус ничего плохого не сделал, только Дрейф. – Я задумчиво потерла висок. – Мы могли бы говорить: до чего же замечательно трудиться бок о бок с Псаймонами, ведь так мы и делали до возведения Барьеров.
– Это годится, – согласился Кент. – Но не из твоих уст. Я не хочу, чтобы твое имя упоминали вместе с псайкорпусом даже мимоходом. А не мимоходом тем более. Кто-нибудь обязательно скажет: ага, да у нее же парень Псаймон, а он в розыске. И начнутся вопросы, на которые ты не сможешь ответить.
У меня кровь отхлынула от щек. Кент прав. Дрейф нельзя напоминать о моем существовании. И нельзя допустить, чтобы ее люди меня допрашивали.
– Давайте я буду все это говорить, – вызвалась Скарлет, тряхнув волосами. – Мне всего-навсего надо подумать о том гоге, который чуть в лепешку меня не раскатал. И о том Псаймоне, который вырубил гога. Тогда мне нетрудно будет испытать прилив благодарности.
– Отлично. Получается, мы все-таки оправдываемся, но это хотя бы так не выглядит. В любом случае больше мы ничего предпринять не можем, – заключил Кент и провел ладонью по волосам. В последнее время он не
