Ну а дальше началось тщательно подготовленное театральное представление. Через оширский экипаж Эхинацея сразу после выхода из гипера разыграла аварийную ситуацию и начала якобы неконтролируемый вход в атмосферу планеты.
– Мы падаем! А-а-а!!!
Люмай грязно ругался, в отчаянии рвал на голове жиденькие, но очень густо смазанные маслом волосенки и проклинал себя за покупку этого куска металлома, и мог только наблюдать, как почти у самой поверхности опаленный плазмой корабль взорвался, а его остатки рухнули в океан.
Экипаж из оширцев псионы решили оставить себе. Не убивать же их? Может, еще пригодятся… А то местные менталисты, после того как выяснится, что нейросети ничего не зафиксировали о времени, проведенном на грузовике, и причин взрыва, могли покопаться в их головах и найти то, чего находить вовсе не следовало.
Корвет, сбросив фальшивый корпус и включив на полную энергощиты, вошел в воду, в одно мгновение превращаясь из космического корабля в подводную лодку, тем более он был рассчитан на такой финт. После чего корабль пошел на глубину и лег на дно в одной из глубоководных впадин, где и затаился.
– Меня даже как-то внутренне отпустило, – признался Владислав, спустя минуту после того; как «Бегунок» лег на дно. Роев действительно почувствовал, словно с его плеч сошла какая-то тяжесть и нервное напряжение, даже дышать стало свободнее.
– Меня тоже… Значит, мы все-таки ушли.
22
Стоило только убедиться, что планетарные власти (точнее владельцы корабля, так как единой структуры управления планетой не было) даже и не думают вести какие бы то ни было поиски останков корабля или спасательные операции на месте крушения и что-то поднимать, просто плюнув на катастрофу и последствия (подобное ЧП не первое и не последнее, учитывая степень износа используемых кораблей), а значит, опасаться в принципе нечего, Эхинацея вывела «Золотую рыбку» из грузового отсека «Бегунка» и отправила кормиться и расти. Впрочем, далеко она не отплывала, готовая в любой момент в случае любой опасности вновь юркнуть в грузовой отсек, чтобы смыться с планеты (если к тому моменту, конечно, сможет в него влезть).
Но просто так плавать и кормиться Эхинацея, естественно, не собиралась. Она прихватила с собой двух женщин из оширского экипажа «Бегунка», собственно, их всего две и было, поместив их в ложементы, держа в бессознательном состоянии. Предварительно у них изъяли нейросети.
– Не волнуйся, ничего плохого с ними не будет, Рой, – заверила Эхинацея, почувствовав его неудовольствие. – Я немного усовершенствовала процесс выращивания клонов, так что они мне нужны лишь на начальной стадии, потом я их верну. Если что и пойдет не по сценарию, то медкапсулы их быстро приведут в норму.
– Хорошо… – Владислав облегченно выдохнул. Все-таки одно дело в бою уничтожать противника, и совсем другое вот так, пустив на эксперименты.
«Это у меня, наверное, своеобразный психологический заскок образовался, потому как сам в свое время был подопытной крысой, причем в ее же руках, и теперь спасаю от подобной участи других», – подумал он с невеселой усмешкой.
Роев остался на корвете. Оставшийся оширский экипаж погрузили в стазис в медкапсулах, благо их на всех хватило, даже еще осталось, и теперь ему в принципе никто не мог помешать как следует отдохнуть. А это требовалось сделать, несмотря на имеющуюся псионическую силу, что восполнялась достаточно быстро, наполняя тело бодростью, но чисто эмоциональная усталость постепенно брала свое, и в какой-то момент он рисковал сорваться. А раздраженный псион – это… все равно что граната без чеки в руках обезьяны.
Впрочем, долго разлеживаться Владислав не стал. Это было не в его характере. Более-менее придя в норму, он решил продолжить развитие своих псионических возможностей, а именно – такой их аспект, как выход из тела.
Ведь это такие перспективы! Фигурально выражаясь, можно, оставаясь на месте, заглянуть за угол, пробраться по какому-нибудь техническому лазу или вообще протиснуться внутри трубы водоснабжения и…
«…И посмотреть, как девки моются, – хохотнул Роев, осознав, что его откровенно понесло не в ту степь. – Не иначе, длительное воздержание сказывается. Но ничего, скоро Эхинацея вырастит себе клона, и я буду с ностальгией вспоминать об этих спокойных временах…»
Эта техника на порядок результативнее, чем ощущение пространства. Оно более адресное, что ли. К тому же другой псион даже средних возможностей, при использовании ощущения пространства, может закрыться и стать своеобразным невидимкой, прямо как дарт Сидиус, будучи главным ситхом, сидел под носом у не менее главного джедая магистра Йоды. И только визуальное обнаружение физического тела противника во время проведения разведки местности методом выхода из тела может оградить от беды.
Опять же ощущение пространства зачастую не дает конкретики. К примеру, псион может ощутить, что да, там за поворотом, находится десяток дроидов, вот только разобрать, какие из них боевые, а какие просто ремонтные, он уже может не всегда.
Экспериментировать было откровенно страшновато. Отлет души от тела ассоциировался со смертью, потому, наверное, ничего не получалось. Инстинкт самосохранения не позволял, фигурально выражаясь, подходить к краю пропасти, и душа отчаянно цеплялась за энергоструктуру физического тела.
Требовался какой-то толчок, что позволит пересилить страх.
Да и остальные рисковые пси-техники, взять ту же телепортацию, выполнялись Владиславом с Эхинацеей в экстремальных ситуациях, когда псионы находились на грани смерти, и тут уже просто не было выбора. Сейчас же угроза жизни отсутствовала, а вместе с ней и стимул.
Но это никуда не годилось. Если осваивать все пси-техники в таком рисковом режиме, то однажды можно фатально ошибиться. Пока везло, но везение не вечно. Да и слабо он как-то представлял себе ситуацию, при которой экстренно потребуется овладеть техникой выхода из тела. Так что ж теперь, вообще ее освоить не удастся?
– Как успехи? – поинтересовалась Эхинацея, в очередной раз проплывая мимо затопленного корвета, чтобы немного поболтать и получить дополнительные пайки для подопытных. – Вышел из себя?
– Еще как! – воскликнул Роев. – Давно я так из себя не выходил! Так вышел из себя, что разворотил всю свою каюту и матерился, наверное, минимум полчаса, прежде чем пришел в себя!
Эхинацея на эту эскападу только заливисто рассмеялась.
– А если серьезно?
– А если серьезно, то пока никак.
Владислав рассказал ей о своих мыслях насчет их развития именно в экстренных ситуациях.
– Это правда. Мы как гордые птицы под названием еж, о которых ты говорил, пока нас не пнут – не полетим, – сказала подруга.
– Ага, что-то вроде того.
– И я тебе помочь не могу, мой опыт, прямо скажем, тот еще экстрим…
– Да уж, это действительно слишком радикальный метод овладения техникой… – ответил Роев, при этом его всего аж передернуло. –
