Я поднимаю глаза на Легиона, который смотрит на меня с обожанием. В то время как другие налетели на еду, то кажется Легион не замечает того восхитительного пира, который перед ним.
— Ты не голоден? — спрашиваю я.
— Очень, — низко рычит он — Вот только уберемся из-за стола.
Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку. Я знаю, что у него на уме, и это не имеет никакого отношения к индейке.
— Конечно, если ты не хочешь сидеть на столе, — наклонившись, дразняще шепчет он мне на ухо.
Я хихикаю. Хихикаю. О боже, что со мной происходит?
— Отстойно, — игриво говорю я. — И очень невоспитанно. Люди за столом едят.
— Именно это я и планирую сделать.
О, черт. Этот парень действительно пытается меня развратить.
— И-и-и-извините, — с набитым ртом, начинает Каин — рядом с вами есть молодые и впечатлительные уши. Люди пытаются поесть.
У меня такое чувство, будто мое лицо горит от стыда. Горит настоящим огнем, который вырывается из ушей. Будь проклят их сверхъестественный слух! Легион и я смотрим друг на друга и обмениваемся робкими улыбками.
— Картошечки? — спрашивает он, зачерпывая ложкой воздушное картофельное пюре.
Я поднимаю тарелку.
— Да, спасибо.
Ли решается поухаживать за мной, и моя тарелка буквально ломится от еды. Он до сих пор не привык к смертным потребностям в еде. Либо забывает, что мне нужно регулярно есть, либо думает, что я ем, как он и его друзья-демоны — словно это последняя трапеза в мире. Есть большая вероятность, что стол опустеет за один их присест.
— Я подумал, что мы могли бы посмотреть фильм сегодня вечером, — говорит Ли, разрезая индейку.
— А как же патрулирование?
— Меня оно не касается. — Он кладет кусочек нежного мяса в рот и медленно жует. — Есть какие-нибудь предложения?
Чистое наслаждение. С тех пор, как Ли попытался завести ужасный разговор про парня и девушку, он старался устроить свидание. Странно, учитывая, что мы спали в одной постели со дня нашей встречи, но я ценю его усилия. Ухаживание, объяснил он, чисто человеческая практика. Большинство сверхъестественных существ сразу знают, суждено ли им быть с другим, будь то чисто для физического удовлетворения или чего-то высшего. И хотя то чем мы занимаемся в спальне, может оплавить краску на стенах, но я должна признать, мне нравилось встречаться с ним. Это что-то новое и невероятно приятное. По крайней мере с ним.
— Хммм… как насчет стигматов?
Он прищуривает глаза, пока я игриво хлопаю ресницами.
— Что? Разве это не на Netflix? Или Константин? Падший? О! Конец Света. О еще один, Губернатор, — предлагаю я, в комплекте с очень плохим, действительно дрянным австрийским акцентом.
— Очень смешно, хлопушка, — усмехается он, и взгляд его темнеет. — Как насчет того, чтобы мы посмотрели фильм и просто выпили. Как насчет сериала про Люцифера?
Я гримасничаю.
— Не-а. Но есть сериал «Легион» и я жуть как хочу посмотреть его.
Он бросает на меня резкий взгляд, качает головой и снова копается у себя в тарелке.
— Что? — застенчиво спрашиваю я. — Пророческие апокалиптические фильмы-моя слабость.
— Ты просто хочешь поковыряться в моих мозгах, понять где правда, а где ложь, — обвиняет он, указывая на меня вилкой. — Мы даже не смогли досмотреть одну серию Сверхъестественного без того, чтобы ты не смотрела на меня с ликованием в глазах каждые пять минут.
— Ой, да брось! Это ликование было полностью для Сэма и Дина. Кроме того, разве ты не хочешь, чтобы я была хорошо проинформирована?
— Ты более осведомлена, чем большинство людей.
— Нет, — отрицательно я качаю головой. — Выборочно осведомлена. А я хочу знать все. О тебе. О твоем мире.
— Иден… — он кладет вилку, прежде чем забрать и отложить и мою. Затем он берет мои руки в свои. — Ты — мой мир.
Я краснею, и когда не сдерживаемый восторг становится слишком трудно скрыть, я опускаю глаза, не выдержав его пристальный взгляд. — Ты не можешь так говорить. Ты едва меня знаешь.
— Я знаю о тебе все, что нужно знать, — отвечает он, отпуская мои руки. — И мне даже не пришлось смотреть какой-то нелепый ситком о невероятно самолюбивых женщинах, пытающихся удержать любовь, успех и семью, пронизанные изнурительными остротами и клише поп-культуры.
Он продолжает есть, но я продолжаю сверлить его взглядом, а на губах у меня появляется заговорщицкая улыбка.
— Ты что смотрел «Девчонок Гилмор»?
У него даже не хватает смелости поднять глаза, когда он приказывает:
— Ешь молча, хлопушка.
Глава 20
— И что же я должен надеть?
С утюжком в волосах, я выглядываю из ванны.
— Что-нибудь милое, но не слишком. Никаких свободных штанов с карманами или спортивок. — Хотя в черном одеянии убийцы Легион выглядит чертовски сексуально.
Нахмурившись, Легион поднимает две рубашки и пристально смотрит на них.
— Галстук нужен? Ради всего святого, скажи, что нет.
Отложив утюжок, я практически подпрыгиваю к Легиону. Вырываю из его рук рубашки и бросаю их на кровать, а затем обнимаю Ли за шею.
— Расслабься. Это просто ужин с моей сестрой и ее парнем, а не собеседование на работу.
— Уверена? — бормочет он, наклоняясь ближе, тем самым побуждая меня встать на цыпочки.
— Я бы сказала, что ты уже нанят. Черт, да ты работник месяца.
— Мммммм…и где же моя премия?
Медленно опуская руки ему на грудь, я отступаю на несколько шагов и кончиками пальцев беру пояс своего короткого халата. Все еще не сводя глаз с Легиона, я развязываю пояс и позволяю халату упасть на пол. Глаза Ли мерцают дьявольским искушением, когда он обводит взглядом мое черное кружевное белье, прошитое серебристой нитью, которая, словно мерцает на моей светлой коже. Прозрачный лиф дает ему возможность украдкой взглянуть на мои уже твердые соски. По бокам вырезы демонстрируют талию, плавно перетекающую в стройные бёдра. Мое лоно скрывает тонкая полоска из кружева, и практически ничего не прикрывает задницу. В прошлом я всегда стеснялась своих форм. Но то, как Легион смотрит — словно его единственное желание — это сорвать каждый кусочек кружева и в течение нескольких часов поклоняться моему телу — заставляет меня чувствовать себя самой сексуальной женщиной на планете.
Сделав шаг вперед, Ли обхватывает меня за задницу и притягивает к себе. От такой неожиданности я вскрикиваю.
— Осторожнее, хлопушка. Или мы вообще никуда не пойдем, — рычит он, его голос
