– Тем, кем всегда был и будешь. Королем Равки.

Возможно. А возможно, приводить Равку в порядок придется тебе.

Николай достал из кармана сложенный лист бумаги и положил под руку Зое. Та взяла его, покрутила в руках и нахмурилась, увидев восковую печать с оттиском королевского перстня.

– Что это?

– Не волнуйся, не любовное письмо. – Зоя перевела взор на огонь. Неужели одно упоминание любви для Зои настолько болезненно? – Это королевский указ, согласно которому ты объявляешься регентом Равки и главнокомандующим Первой и Второй армий.

Зоя вперила в Николая хмурый взгляд.

– Совсем ума лишился?

– Я пытаюсь вести себя ответственно. У меня, между прочим, от этого несварение желудка.

Зоя швырнула документ на пол, как будто он обжег ей пальцы.

– То есть завтра ты не надеешься остаться в живых.

– Надежды Равки не должны зависеть от моей жизни и смерти.

– И поэтому ты заранее перекладываешь их на меня?

– Зоя, ты – одна из самых могущественных гришей на свете. Если кто и способен защитить страну, то это ты.

– А если я откажусь?

– Нам обоим известно, что не откажешься. Кстати, я говорил, что к назначению прилагаются поистине великолепные сапфиры? – Николай положил руки на колени. – Если близнецы и Триумвират не сумели скрыть наше исчезновение, Равка, возможно, уже погрузилась в хаос. Мы с тобой понимаем, что я могу не пройти обряд, и кому-то так или иначе придется восстанавливать порядок. К трону будут тянуть руки все, в ком, по их словам, есть хоть капля крови Ланцовых, и наши враги, безусловно, воспользуются шансом расколоть страну. Выберут, кого поддержать, – самого хитрого, смазливого или…

– Самого удобоуправляемого?

– Видишь? Ты просто создана для этой должности. Объедини гришей, постарайся сберечь нацию.

Зоя смотрела на огонь. В ее взгляде сквозила тревога.

– Как ты можешь так легко рассуждать о собственной смерти?

– Лучше уж четко представлять себе картину, чем оказаться застигнутым врасплох. – Николай широко улыбнулся. – Только не ври, что тебе будет меня не хватать.

Зоя снова отвела глаза.

– Полагаю, без тебя мир станет более скучным. Я бы не стала тонуть в смоле ради абы кого.

– Тронут, – сказал Николай. Зоины слова действительно его растрогали – считай, это самый большой комплимент, которым она его когда-либо удостаивала.

Зоя взялась за тонкую цепочку, которую носила под воротником кафтана, сняла ее через голову, поболтала на пальце. Ключ от оков Николая.

– С завтрашнего дня он больше нам не понадобится.

Николай взял ключ, ощутил в ладони его тяжесть. От соприкосновения с кожей металл нагрелся. Привычный ритуал заковывания-расковывания прекратился, но от этого Николай не страдал, но жалел о том, что исчез повод общаться с Зоей по утрам и вечерам. Теперь, наверное, такого повода и вовсе не представится.

Николай заколебался, опасаясь сбить благожелательный настрой Зои.

– Твой усилитель… – Рука девушки дрогнула. Николай видел, чего ей стоило сдержаться и не дотронуться до запястья. – Расскажешь, как его получила?

– Какая разница?

– Не знаю. – Он просто хотел услышать эту историю. Хотел сидеть и слушать Зою. Несмотря на долгое время, проведенное вместе, она по-прежнему оставалась для Николая Ланцова загадкой. Может быть, ему выпала последняя возможность ее разгадать.

Зоя расправила складки шелкового кафтана. Наверное, так и будет сидеть, не говоря ни слова, пока у него не иссякнет терпение. Зоя вполне на такое способна. Наконец она заговорила.

– Мне было тринадцать, в Малом дворце я провела уже почти пять лет. Дарклинг повез группу гришей в Цибею. Ходили слухи, что в Ильмиск вернулись белые тигры, и Дарклинг считал, что по крайней мере один из них является усилителем.

– Это на границе Вечного Мороза?

– Чуть южнее. Я была самой младшей и ужасно гордилась, что меня взяли в группу. Я уже почти влюбилась в Дарклинга и жила теми редкими моментами, когда он появлялся в школе. – Зоя покачала головой. – Я была лучшей ученицей и хотела, чтобы он это заметил… Старшие гриши соревновались за усилитель. Их задачей было выследить тигров и решить, кто получит право убить зверя. Почти неделю они выслеживали самку и наконец загнали ее в ловушку под Черностью, но ей удалось вырваться.

Зоя обхватила колени руками.

– У нее остались детеныши. Трое. Тигрица их бросила. Люди Дарклинга посадили их в клетку. Гриши тем временем спорили, кто больше других достоин забрать тигриные клыки. По ночам мы слышали, как тигрица бродит вокруг лагеря, рычит и воет. Мои товарищи решили изловить ее под покровом темноты. Я знала, что они просто бахвалятся, но меня волновали тигрята. Когда все улеглись спать, я отвлекла охрану, призвав ветер, который перевернул один из шатров, и выпустила детенышей на волю. Они были такие крохотные, – Зоя едва заметно улыбнулась, – даже бегать еще не умели, только смешно ковыляли, падали и барахтались, а потом снова поднимались на лапы. Я шла следом, отгоняла их подальше от лагеря. Святые, как же мне было страшно! – Она смотрела куда-то в даль, словно вглядывалась в ту давнюю ночь. – За деревьями еще виднелся свет факелов, когда я вдруг поняла, что не одна в лесу.

– Мать?

Зоя покачала головой.

– Самец. Не знаю почему, но он нацелился на тигрят. Я запаниковала. Надо было сражаться, применить гришийские способности, но я не придумала ничего лучшего, чем закрыть их собой. Тигр атаковал, когти разодрали мою куртку, кафтан и кожу на спине. – Ее пальцы сжались в кулаки. – Но я все равно защищала тигрят. Помню… помню, я крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, снег в лунном сиянии показался мне черным. – Зоя устремила взор на огонь. – Он был залит моей кровью. Тигрята копошились подо мной, мяукали от страха, царапали меня острыми, точно иглы, коготками. Это и привело меня в чувство – их мелкие, но болезненные уколы. Из последних сил я раскинула руки и призвала ветер. Порыв был такой мощный, что тигр отлетел прочь. В это время примчался Дарклинг и его стражники. Видимо, я кричала.

– Они убили тигра?

– Он уже был мертв. Ударился о дерево, когда я его отшвырнула, и сломал шею. Тигрята убежали.

Зоя встала, повернулась спиной и, к изумлению Николая, обнажила плечи. Волны шелка соскользнули на бедра. Короля Равки охватил непрошеный приступ желания, а потом он увидел их – восемь длинных, бороздчатых шрамов на гладкой коже.

– Другие гриши были в ярости, – продолжала Зоя, – но белого тигра убила я, и, значит, усилитель по праву мог принадлежать только мне. Мои раны перевязали, из тигриных клыков сделали браслет. А шрамы остались на память.

В отблесках пламени рубцы казались перламутровыми. Чудо, что Зоя вообще не погибла.

– И ты никогда не обращалась к целителям? Или к портнихе?

Зоя надела кафтан, застегнула пряжки.

– Он оставил свою метку на мне, я – на нем. Мы оба причинили друг другу ущерб. Об этом должно помнить.

– И Дарклинг не забрал у тебя усилитель, несмотря на то,