– Выглядишь неважно, юный король, – прогудел Юрис, вновь принявший облик дракона.
– Непривычный способ перемещения. Полагаю, на спине ты нас переносить не собирался?
Дракон фыркнул.
– Разве что если ты отплатишь мне тем же.
Николаю пришлось задрать голову, чтобы разглядеть дворец вблизи. Подобную громадину он видел впервые. Один только проект этого колоссального сооружения потребовал бы тысячи инженеров, которые трудились бы тысячу лет, что уж говорить о возведении! Дворцы и башни меньших размеров располагались вокруг трех главных башен, терявшихся в вышине: материалом первой служил черный камень, вторая была из золотистого янтаря, а третья не иначе как костяная. Однако с этим местом что-то явно было не так. Здесь не наблюдалось никаких признаков жизни – над крышами не кружили птицы, в бессчетных окнах не мелькали фигуры, никто не пересекал бесчисленное множество мостов и мостиков. Дворец, имевший вид целого города, напоминал глухой могильный склеп.
– Здесь что, больше никого нет? – спросил Николай.
– Никого, – подтвердила переменчивая сущность хором баритонов, оттененных медвежьим рычанием. – Вот уже почти четыре сотни лет.
Четыреста лет? Николай перевел взгляд на Зою, но та смотрела куда-то вдаль, обхватив пальцами правой руки голое запястье левой.
Дюны взбугрились, поднимая их выше, и Николай увидел, что три остроконечные башни окружены комплексом построек, накрытых куполом, целой россыпью террас, чертогов и каскадных водопадов из мерцающего в сумраке песка.
Миновав высокую арку, путники оказались в просторном круглом зале, стены которого поблескивали из-за вкраплений слюды. Песок под ногами превратился в камень, прямо из пола поднялся круглый стол. Центр стола представлял собой жеоду, наполненную молочно-белыми кристаллами. Елизавета жестом пригласила троицу сесть на каменные стулья, появившиеся следом.
– Боюсь, мы не сможем предложить вам ни напитков, ни угощения, – сказала она.
– Мы вполне удовлетворимся ответами на вопросы, – парировал Николай.
Юрий опустился на колени, склонил голову и что-то забормотал, очевидно, на церковно-равкианском, поскольку Николай разбирал лишь отдельные слова – обещанный, предсказание, тьма.
– Не надо этого, – попросила Елизавета. Пчелы вокруг ее головы тревожно загудели. – И сядь уже, пожалуйста.
– Оставь его, – промолвил Юрис. – Он наслаждается самоуничижением. – Дракон сложил крылья и устроился на полу подальше от монаха. – С чего начнем?
– Традиция предписывает начать с того, кто, черт возьми, вы такие.
– По-моему, юный король, этот вопрос мы уже закрыли.
– Верно, и тем не менее, святые – это, как правило, мученики, принявшие тяжкую смерть, а вы на вид очень даже живые. Если, конечно, мы не пребываем сейчас в загробном мире. Вынужден признать, что в этом случае я одет крайне неподобающе. Или просто – одет. Тут, наверное, все зависит от конкретных представлений о рае.
– Он всегда такой болтливый? – осведомился Юрис у Зои, однако та промолчала и лишь подняла глаза к безбрежному простору тусклого неба.
– Мы все когда-то умерли и возродились заново, – объяснила Елизавета. – Но не все – в прежнем виде. Можете называть нас как угодно – гриши, святые…
– Бренные останки, – вставил Юрис.
Елизавета поджала губы.
– Так тоже можно.
Юрий истерически всхлипнул.
– Свершилось предсказанное, – лепетал он. – Все, на что я мог лишь уповать…
Елизавета пустила к его плечам зеленую лозу – словно положила ободряющую руку.
– Ну, все, все, – мягко произнесла она. – Теперь ты здесь. Возьми себя в руки.
Юрий схватил кудрявый побег, уткнулся лицом в листья и зарыдал. Ученый-книжник переживал невероятное потрясение.
– Где именно мы находимся? – задал вопрос Николай.
– В Тенистом Каньоне, – отозвался один из ртов многоформенной сущности, назвавшейся Григорием, Санкт-Григорием. Если Николаю не изменяла память, Григория разорвали на куски медведи, хотя этот факт вряд ли объяснял теперешний облик святого. – В той его версии, которую мы не можем покинуть.
– Какая вообще разница? – бесцветным голосом проговорила Зоя. – Зачем мы здесь? Что вам нужно?
Юрис обратил на нее драконьи глаза-щелочки, хвост со скрежетом зазмеился по полу.
– Только посмотрите, как опечалена эта ведьмочка. Можно подумать, она понимает, чего лишилась, а что приобрела.
Вопреки ожиданиям Николая, взгляд Назяленской не вспыхнул гневом, она все так же бесцельно смотрела в небо. Видеть Зою такой потухшей, утратившей ту колючую, опасную энергию, что всегда бурлила в ее крови, было еще тяжелее, чем созерцать все окружавшие их безумные образы. Что с ней случилось? Неужели усилитель значил для нее так много? Она сильна и без него. Зоя останется сильной даже со связанными за спиной руками, даже с привязанным к ноге свинцовым ядром.
– Мы охотно привели бы вас в другое место, юная Зоя, – сказала Елизавета. – Мы обладали властью над миром еще до того, как впервые прозвучало слово «гриши», еще в ту пору, когда все необычное именовали чудом и магией. Мы прожили такую долгую жизнь, что в сравнении с этим вся история Равки – лишь краткий миг. Однако эта часть Каньона, это конкретное место испокон веков было священным. Здесь средоточие нашей силы, здесь наши возможности безграничны, здесь мы крепче всего связаны с материей, из которой сотворен мир. В этом месте может случиться что угодно, и здесь мы оказались заключены, когда Дарклинг создал Каньон.
– Что? – переспросила Зоя. В ее глазах впервые мелькнул проблеск интереса.
– Мы вплетены в ткань мира так крепко, как ни один гриш. Нити, связывающие нас, просмолены временем и применением нашей силы. После того, как Дарклинг вмешался в естественный ход вещей, нас притянуло сюда, а когда его эксперимент со скверной провалился, мы оказались в ловушке. Каньон стал для нас западней.
– Мы не можем покинуть это место, – произнес Григорий, – и принимать физическую форму тоже способны только тут.
– Физическую форму! – осклабился Юрис, стукнув хвостом по земле. – Мы не принимаем пищу, не спим. Я забыл, что такое потеть, испытывать голод или видеть сны. Я готов отгрызть себе крыло, только чтобы услышать, как урчит пустой желудок, ощутить вкус вина или помочиться с подоконника.
– Без пошлостей никак нельзя? – устало произнесла Елизавета.
– Никак. Досаждать тебе – мое единственное развлечение.
Григорий принял облик странного существа с тремя медвежьими головами и туловищем великана, снабженного двойным набором рук.
– Мы терпели этот бесконечный сумрак, ибо надеялись, что наши мучения окончатся со смертью Дарклинга. Врагов у него было много, и мы верили, что его жизненный путь завершится быстро. Однако он продолжал жить.
– Все жил и жил, – пророкотал Юрис.
– Он пережил всех своих противников и стал почти таким же могущественным, как мы, – добавил Григорий.
– Не льсти ему, – фыркнул дракон.
– Скажем, как каждый из нас на заре эпохи, – уточнила Елизавета. – И вот наконец наступило время, когда Каньон был уничтожен, а Дарклинг повержен. Однако наши оковы не пали, мы по-прежнему пленники.
