— Значит так. Всевид — с тебя разработка новой концепции противодействия. В качестве противника — шурги с возможностями Критула. Допускаем щиты. Допускаем телепортацию. Допускаем энергетические воздействия. Вообще пересмотрите весь подход. Похоже, разрабы слили нам полную лажу. Или не слили и десяти процентов нужной информации. К работе не привлекать больше никого. Только те, кто есть тут. От всей остальной нагрузки — я вас освобождаю. Всех кто будет гундеть — посылать прямо ко мне. Всё что тут обсуждали — больше никому. Будет утечка — вздерну. Пока отдыхайте, примерно через двое суток соберемся, обсудим этот вопрос более открыто. А не как тут, — Пила кивнула на пирамидку постановщика помех, — таясь у себя же в комплексе. Все, кроме Беркута свободны!
И уже выходя из зала для совещаний, Вдох услышал краем уха:
— Сколько собрали бойцы Скарма?
— Практически пятьсот тонн, — голос Беркута был почти не слышен.
— Ого, на три тонны нанопасты насобирали, даже с небольшим запасом. Молодцы, нужно идти переплавлять тогда, — Пила была довольна и не скрывала этого.
А затем дверь зала закрылась и Вдох, под марш плюшевых лапок по загривку, отправился в свой жилой бокс. Наверное ещё час он тут побудет. Кто знает, может воспоминания после выхода из онлайна не вызовут этот эффект в реале. Спешить ему было некуда.
Глава 23
На кухне царило уныние. Виктор, сидящий с кислым выражением лица. Я, с выражением не менее кислым. Серый пасмурный день за окном. И ощущение потерянного времени. До прихода людей, обладающих полномочиями и применяющих эти полномочия по любому поводу и без, у нас были какие-то планы. На день. На два. На неделю. И, наверное, на жизнь они тоже уже прорисовывались. Какие-то надежды. Мы планировали, и собирались эти планы реализовывать. Сейчас же на душе было гадко.
Чувствую себя как лягушка, которую не спеша давит каток. Ровный, твердый и горячий керамо-асфальт снизу и прочный и прохладный, с внутренним жидкостным охлаждением, вибро-вал катка сверху. И между ними я. Вернее мы. Клан 'Продавцы снега' в полном составе.
С другой стороны, помню, как отец говорил мне: 'Всё, сын, это когда под твоей фотографией появляется вторая дата. А пока её нет — всё, зависит только от тебя' и его же любимую шутку 'Я планирую жить вечно! И пока всё идет по плану!'
И я теперь тоже планирую жить вечно! Только нужно за это побороться. Поэтому прочь упаднические мысли и настроения. Для того, что бы победить — иногда достаточно просто не сдаваться. А я собирался ещё и побороться!
У меня были планы. Нормальные, на мой взгляд, планы. Теперь же ситуация изменилась, но это не значит, что эти планы нужно выбросить на свалку. Для начала их нужно попытаться адаптировать к новым обстоятельствам. И больше рисковать я не хотел. Не знаю, слушают ли нас сейчас, но буду считать, что слушают.
— Вик, у тебя как с финансами? Хватит ещё на клуб? А то сам видишь, шлем опасным оказался, чудом мозги нам не сжег. Хорошо хоть вовремя полиция среагировала, — я вопросительно взглянул на Виктора, очень надеясь, что он удержит себя в руках и не начнет возмущаться. Удержал. Сообразил. Молодец!
— Если нычки раздергать, на пару часов наберу, — очень медленно и задумчиво протянул он, — а что?
— Да ну её, Айну эту… Я больше играть не буду. Денег ни на новый шлем, ни на клубы у меня нет. Мне там распродавать нечего, поиграл всего ничего, можно сказать. Ты же смотри сам, но мой тебе совет — распродавайся наверное, хоть и мелочи там, но всяко больше чем аренда шлема выйдет в клубе. А я к родителям хотел съездить. И отдохнуть перед защитой. Теперь и не отдохну и не съезжу никуда. Мрак!
— Ааа… А что делать будешь тогда? Чем займешься? — Виктор ещё не до конца понимал, к чему я клоню.
— Спать! Не высыпаюсь последние дни. Ерунда какая-то снится. До завтра делать всё равно нечего, поэтому хоть отосплюсь! А ты, если распродаваться будешь, постарайся не тянуть, до ужина управься. А то каждый час простоя — обесценивает лут. Всё, удачной тебе учебы, а я пошел спать! Да, дверь снаружи закрой на все замки, никуда сегодня уже не пойду!
И видя вскинутые в удивлении и понимании брови своего друга, довольно кивнул и пошел занимать горизонтальное положение.
Перемещаться до того, как Виктор уйдет я не хотел и, ожидая, пока он соберется, размышлял над ситуацией.
События, произошедшие сегодня утром четко дали понять, что паранойя Виктора нисколько не ошибалась. Времени на неспешное развитие у меня нет. А теперь у меня нет и инструмента. Шлем изъят. Может быть, где-то есть ещё один, или не один, шлем такого типа, не требующий подключения к интернету и дающий возможность создавать аватара не в обжитых комплексах. Но даже если такой шлем и есть где-то, то смысла никакого в нем уже нет. Органам это известно и отследить второй они смогут намного быстрее, чем отследили первый. Значит, это направление не имеет перспективы. Нужно искать другой путь. И что бы потом не сокрушаться, что найденный путь ведет в никуда, необходимо искать этот путь с оглядкой на цели и задачи, которые нужно очень четко для себя определить.
Прислушавшись к себе, я с удивлением понял, что цель уже определилась и не вызывает никакого отторжения и сомнений… Да. Цель — перебраться на Айну и забрать с собой всех, кто мне дорог — не вызывает во мне отторжения. Социальные нормы и скрепы, впитанные мною и вбитые в меня за почти два десятка прожитых осознанно лет, что-то нашептывали мне в ухо, какие-то, вроде правильные, нужные, привычные вещи. И этот шепот даже вызывал реакцию. Приобретенную. Которая уже не достигала глубин души, где ютилось всё врожденное. Загнанное за эти годы в такую глубину и закрытое на такую кучу фактов, причин и обоснований, что почти атрофировалось. Почти.
И за последние несколько суток эти дремучие врожденные инстинкты подняли голову, принюхались и открыли глаза. В той клетке, в которой они были заперты, больше не было прутьев. Появился выбор. Выйти из клетки и вступить в борьбу, рискуя проиграть, но и имея шансы победить. Или остаться в клетке.
Прислушиваясь к себе, уже без удивления констатировал — выбор сделан. Цель определена.
Задачи
