— Может Вам помочь чем-нибудь? Я могу позвать доктора.
Ньют мотает головой и отмахивается:
— Нет, не надо. Спасибо. — садится передо мной на корточки и дает бутылку с водой. Пью большими глотками, перед этим прополоскав рот. — Это из-за проблем с желудком, сами понимаете, давно в дороге, едим черте-что.
— Куда едете? — полицейский заглядывает в машину. Просто, от любопытства, ничего не ищет и не высматривает. Даже документы еще не попросил. Пока что.
— К сестре, она ребенка ожидает, решили съездить на неделю. Если мы не нужны больше, то мы поедем? — Ньют улыбается полицейскому одной из своих милых, но уставших улыбок. Филигранно врет. После такой улыбки его хочется прижать к себе, жалеть, целовать каждый миллиметр его тела. А полицейский, похоже, нашего поля ягода. Молодой, подкаченный, начинает посматривать на Ньюта каким-то блестящим взглядом. Обычно такими взглядами мальчиков в клубах цепляют. Стоп. Это ревность? Ха. Совсем с ума сошел. Откидываюсь на сиденье. Как же я устал. Плохо. Звуки, запахи. Хочется отключиться.
— Мы сейчас запишем ваши контактные данные, паспортные данные, и можете ехать. Пройдем в машину?
Черт. Документы. Паспортов нет. Поддельная страховка, такие же права.
— Ньют… — тихо зову парня. Он наклоняется. — Документы. Они же…
— Не беспокойся, Томми. Я разберусь. — Его холодные губы касаются моего лба. От этого жеста становится легче. — Скоро буду.
И действительно. Проходит около десяти минут (но за эти десять минут я успеваю извести себя до состояния дикой дрожи), и Ньют возвращается. Кидает небольшую папку с документами на заднее сиденье, садится в машину и, закатав рукава черной кофты, заводит машину. Мы трогаемся, сразу набираем скорость и проезжаем мимо полиции, пожарных, скорой и тойоты, лежащей на боку. Из-под машины опять начинает полыхать огонь, набирая с каждой секундой всё большую силу. Пожарные направляют на очаг возгорания шланги, бьет вода. Но мы уже уезжаем дальше и дальше от этого кошмара. До дома Бренды ехать осталось часа два, и после прошедших пяти часов дороги это время кажется просто мелочью какой-то.
— Ньют, — я прикрываю глаза, откидываю кресло еще ниже, чтобы прилечь, — как думаешь, что будет дальше?
Сквозь дымку усталости вижу, как Ньют вздыхает, достает сигарету из пачки и, выворачивая руль влево одной рукой, второй подкуривает.
— Я не знаю, Томми. Заберем паспорта, поменяем права, потому что данные с этих теперь есть у полиции, поменяем машину. И поедем дальше. Адрес мы знаем. Если они не переехали, то…
— Арис будет там. Да, я знаю. — стараюсь говорить так, чтобы в голосе не была слышна досада. Глупо ревновать к этому мальчишке. Он для Ньюта как младший брат, как ребенок, которого надо оберегать. Но ревность, чудовище с зелеными глазами, пожирает меня как Уроборос жрет свой хвост. — Мы найдем его, Ньют, но что будет дальше?
Пейзаж за окном все тот же: туман и за ним зеленые ветви елей, скрывающие лесные поляны, диких зверей и горные озера. Мы уехали так далеко от тех мест, где когда-то жили, где учились, где впервые встретились. Сотни, тысячи километров позади. Осталось немного. И как же потом жить…
— Будем жить, Томми. Уедем. Ты боишься?
— Да.
— Зря. Я всегда буду рядом. Ты же это знаешь.
Я приоткрываю окно. В салон начинает засекать дождь. Подкуриваю от сигареты Ньюта, заполняю легкие дымом. Легче. Вытираю со щек капли. Соленые.
Мне страшно. Но если… Если ты правда будешь рядом, я забуду чувство страха. Я перестану сомневаться, люблю ли я тебя. Только будь рядом, будь моей стеной, моим щитом. Поддержкой. Спаси меня от этого вечного кошмара.
— Я рядом, Томми. — Его ладонь ложится поверх моей, и я чувствую, как сердце заходится в диком темпе, бьет по ребрам, вызывая новую волну тошноты, но уже не той, которая душила меня на трассе, а той, которая возникает от бабочек в животе. — И я не оставлю тебя.
И я тогда свято поверил этим словам. Внушил себе, что они правдивы.
Ньют, зачем ты мне лгал?
========== sequel. Сломанные II ==========
«Всё, что я сделал, я сделал ради любви» (Everything I did, I did for love)
Томми уже спит, когда мы доезжаем до двухэтажного коттеджа, скрытого за небольшим забором нежно-терракотового цвета. Красиво, просто, со вкусом. Никогда бы не подумал, что Бренда живет в таком шикарном месте: муж (а точнее жених, что в принципе роли не играет на данный момент) просто врач-реаниматолог, пусть и заслуживший популярность и уважение, а девушка обычная секретарша, и то, оставившая эту работу спустя время после того, как я забрал Томаса. Черт, почти полгода прошло. Для меня время неумолимо несется вперед, с каждым часом набирая все большую скорость. И боюсь того момента, когда мне придется оставить его… Мое солнце, моего беззащитного, но такого сильного Томми.
Глушу мотор, вылезаю из машины сам, краем глаза замечая за забором Бренду. Беру на руки Томаса, закрываю дверь с ноги, но максимально тихо, чтобы не разбудить парня.
Девушка подходит к калитке, распахивает ее, пропуская меня. Улыбается, глядя на Томаса, а потом переводит взгляд на меня.
— Привет. Он давно уснул? Ему не плохо? — брюнетка смотрит с беспокойством, которое присуще только будущей матери. Она неосознанно гладит уже порядком округлившийся живот, выделяющийся под эластичной тканью силуэтного платья. Волосы девушки обрезаны почти по-пацански, что добавляет ей какой-то особый подростковый шарм. Ни следа той стервы, которую я увидел тогда в колледже Монтанелли.
— Всё хорошо, мамочка Бренда, — Смеюсь. Совершенно добрым смехом, не выдавленным из себя насильно, обычным, тихим, чтобы не разбудить Томми.
— Как был говнюком, Коннорс, так и остался, — девушка закатывает глаза, показывая тем самым уровень своего недовольства мною. — Отнеси его в комнату и пойдем, я дам чистые вещи. От вас бензином разит невыносимо. И… гарью? Где вас носило?
— Потом расскажу, — я перехватываю Томаса поудобнее и захожу в дом вслед за брюнеткой.
Томми спит, свернувшись калачиком, как маленький котенок, схвативший во сне свой хвост. От волос и от самой кожи слышится запах сегодняшней автокатастрофы. Я на секунду думаю разбудить парня, отвести в душ, но решаю сделать это попозже.
Душевая располагается в нашей комнате, сделанной наподобие гостевой. Интересно, как долго Бренда воевала с Хорхе за то, чтобы мы приехали? Муж девушки на дух не переносил всё, что было хоть как-то, даже косвенно связано с
