называемая морская часть операции фактически началась только 11 апреля — в основном из-за того, что Скадовская авиагруппа была занята под Одессой. Собственно, в этот день в Севастополь прибыл первый конвой противника из четырех десантных барж, предназначенный именно для эвакуации войск, а не для их снабжения.
10 апреля в районе Томашевки советские войска прорвали последний оборонительный рубеж противника и в образовавшийся прорыв вошли советские танковые соединения. Наступая на юго-восток, к исходу дня они овладели важнейшим опорным пунктом врага и крупным узлом дорог — городом и станцией Джанкой. Одновременно стрелковые соединения из района Томашевки ударом на юго-запад прорвались в район Воинки и вышли в тыл группировке противника, оборонявшей Перекопский перешеек. Это предопределило исход боев за Ишуньские позиции: оказавшись под угрозой охвата с фланга, противник начал отвод своих войск.
11 апреля перешла в наступление Отдельная Приморская армия, к 18 часам того же дня она овладела Керчью, а к исходу дня вышла на рубеж Аджибей — Султановка, с ходу вклинившись во второй рубеж обороны противника.
Таким образом, к исходу дня 11 апреля оборона противника была прорвана на перекопском направлении на глубину до 20 км, на сивашском — до 60 км и на керченском направлении — до 30 км. У частей Красной Армии, вышедших на оперативный простор, сразу же создалось выгодное положение для развития наступления на юг, вглубь Крымского полуострова.
С утра 12 апреля наши войска на всех участках начали стремительное преследование отходящих на юг вражеских войск. Далее все проходило по сценарию, очень похожему на события осени 1941 г. — только убегающие и догоняющие поменялись местами. Уже 15 апреля на северном направлении, а 17 апреля на восточном передовые отряды Красной Армии вышли к внешнему обводу Севастопольского укрепленного района. Как у германских войск в 1941 г., так и у советских 18–19 апреля 1944 г. попытка взять Севастополь с ходу закончилась провалом. Началась планомерная подготовка к решающему штурму.
В этот период советская разведка, отслеживая динамику эвакуации германских войск из Крыма, 20 апреля пришла к выводу, что через пять дней все войска противника будут перевезены на материк. А поскольку задача стояла именно в уничтожении германо-румынской группировки, а не в вытеснении ее в Румынию, то Военный совет 4-го Украинского фронта принял решение поторопиться и начать штурм Севастополя 23 апреля. Штурм был явно не подготовлен — но расчет делался на то, что основная масса войск противника уже будет находиться в процессе эвакуации и реальное сопротивление окажут лишь сравнительно малочисленные отряды прикрытия.
Конечно, разведка фронта не могла знать, что именно 20 апреля Гитлер отдал приказ об удержании крепости любой ценой. По этой причине всякая эвакуация германских войск была прекращена. Более того, в Севастополь по морю и воздуху перебросили два маршевых батальона, а также до полутора тысяч возвращающихся из отпусков солдат и некоторое количество артиллерии. На требуемом уровне оставались объемы снабжения боеприпасами и продовольствием.
Правда, из Севастополя суда пустыми не уходили. Полным ходом шел вывоз гражданского населения, частей, укомплектованных бывшими советскими гражданами, перешедшим на службу к гитлеровцам, а главное — румынских войск, которые к тому времени в основном потеряли всякую боеспособность и стали обузой для германского командования.
Второй штурм Севастополя, начавшийся 23 апреля, завершился практически ничем. За трое суток боев советские войска лишь на некоторых участках сумели захватить первые линии траншей. При этом наступающие понесли очень ощутимые потери. Например, в составе 19-го танкового корпуса на 23 апреля числилось 70 танков и 28 самоходных орудий, а 25 апреля в нем осталось 44 танка и 16 САУ. Дорогую цену заплатили и обороняющиеся. Точные потери немцев неизвестны, но с 21 апреля по 7 мая они только безвозвратно потеряли порядка 10 тысяч человек.
После этой неудачи представителю Ставки маршалу А.М. Василевскому и Военному совету фронта стало очевидно, что германские войска добровольно покидать Крым не намерены. Поэтому решили готовить очередной штурм. Сначала хотели его начать в праздник 1 мая, но потом решили, что пусть подарок будет запоздалый, но гарантированный. А потому с учетом времени, необходимого для тщательной подготовки операции, дату нанесения вспомогательного удара с северо-востока назначили на 5 мая, а нанесения основного удара через Сапун-гору — на 7 мая.
Третий штурм крепости, как и в 1942 г., стал для обороняющихся роковым. 9 мая советские войска освободили святыню отечественного флота — город-крепость Севастополь. В этот же день единственный оставшийся аэродром на Херсонесе стал досягаем для советской артиллерии, и вечером последние германские боевые самолеты улетели в Румынию. Немцы еще несколько дней оборонялись на последнем рубеже к югу от Стрелецкой бухты и 12 мая капитулировали в районе мыса Херсонес.
Так в общих чертах проходила Крымская операция. Одновременно все это время осуществлялись интенсивные перевозки между Севастополем и Констанцей. Черноморский флот обязан был их прервать.
Говоря о морской части Крымской операции, нужно сразу отметить, что на самом деле никакой операции Черноморского флота как таковой не было. Задачи по блокаде Крыма ставились Ставкой ВГК 4 ноября 1943 г., затем 6 февраля 1944 г. По этому же поводу имелось несколько директив наркома ВМФ и Военного совета Северо-Кавказского фронта, которому оперативно подчинялся Черноморский флот. Естественно, каждый раз Военный совет ЧФ соответствующим образом реагировал на директивы сверху, но операций не проводил, а пытался решить поставленные задачи в рамках повседневной деятельности флота, в форме систематических боевых действий подводных лодок и торпедных катеров[95], а также ВВС флота.
В существовавшей системе подчиненности при разработке плана фронтовой операции формулировались задачи оперативно подчиненным флоту и флотилии, которые и ставились командующим Черноморским флотом и Азовской флотилией наравне с другими объединениями фронта. При необходимости в плане операции фронта предусматривались обеспечивающие действия в интересах флота — к примеру, нанесение ударов фронтовой авиации по портам и базам противника, выделение транспортного ресурса для материально-технического обеспечения соединений флота, а иногда и напрямую снабжение их со складов фронта. Последнее, например, частично имело место при обеспечении топливом группировки ВВС ЧФ в Таврии.
Проведение Крымской наступательной операции 4-го Украинского фронта совпало сразу с двумя флотскими организационными моментами. Во-первых, 28 марта назначен и на другой день вступил в должность новый старый командующий Черноморским флотом Ф.И. Октябрьский. Причем вернулся он не один — вместе с ним возвратился на прежнюю должность начальник Оперативного отдела штаба флота капитан 1-го ранга О.С. Жуковский, которого (не совсем понятно, за что) сняли с должности в марте 1943 г.[96] Естественно, этим двум центральным фигурам при планировании операций требовалось время на врастание в обстановку.
Во-вторых, 31 марта вышла Директива ВГК о порядке подчинения флотов и флотилий[97]. Согласно этому документу народный комиссар ВМФ становился Главнокомандующим морскими силами СССР, и Черноморский флот теперь подчинялся непосредственно ему. Таким образом, все предыдущие директивные указания фронта сразу как бы обнулялись. Правда, никаких особых указаний на этот счет дано не было. Компенсируя управленческий вакуум, новый Главком уже 1 апреля выдал на ЧФ первую Директиву с общими указаниями[98]. В целом в ней ничего нового не содержалось, предлагалось ждать более подробной директивы Ставки. Единственное, на что следует обратить внимание, — это на силы, которые предписывалось задействовать на коммуникациях: подводные лодки, катера и авиация; кораблей эскадры там нет. В этих условиях новый командующий также ограничился общими директивными указаниями.
Наконец, уже после начала Крымской наступательной операции, 11 апреля, пришла долгожданная Директива ВГК о задачах Черноморского флота — но не на уже шедшую операцию по блокированию Крыма, а вообще на 1944 г.[99] А потому там не было никаких указаний по взаимодействию с 4-м Украинским фронтом. Даже относительно применения кораблей эскадры все оставалось неопределенным:
