«После прихода пострадавшего в сознание, не позволяйте ему делать резкие движения и вставать в течение минимум десяти минут.»

— Не так быстро, ковбой. — Нервно усмехаюсь. — Немного полежим, пока твой мозг не перезагрузится.

— Что? — Он хмурится.

— Костичка! — Мать наваливается на него и содрогается в рыданиях. — Что с тобой, сынок?

— Женщина, не нужно так. Ему нужно много кислорода, а вы его душите. — Я слегка похлопываю ее по плечу.

— Какая же я тебе женщина? — Она встает с него и хлюпает красным носом. — Тетя Катя я. Твоя начальница новая. И это тоже тебе, — она поднимает с земли охапку цветов, которые вынесла только что — шикарные желтые розы, и протягивает мне.

— Не стоит, — отмахиваюсь, а потом до меня в полной мере доходит, что она сказала. — Что? Моя кто? Вы…Вы что…

— Приходи завтра с утра, придумаю я, куда устроить тебя. — Она вытирает ладонью нос, а я не сдерживаю своего порыва, поддаюсь вперед и обнимаю ее. От всей души, со всем теплом! Она нервно хохочет и тоже обнимает меня в ответ.

— Эй, это очень мило. Но я вообще-то все еще тут. — Парень тыкает мне в ребра пальцем, я отскакиваю.

— Простите… — смущенно бормочу. Совсем забыла про пострадавшего. Кинулась обнимать его маму, через него, растянувшегося на асфальте. Ох, очень не профессионально.

Я сажусь на асфальт, чувствуя полное удовлетворение собой. Работу получила, парня спасла, знания об оказании первой помощи освежила. Столько времени прошло, а будто вчера сдавала курсовую на тему обмороков. Мама бы гордилась мной, если бы не…

— Так, кто тут упал в обморок? — Поредевшую толпу разрезает дерганный медик в синей форме. Выглядит он комично: огромные проплешины по бокам и на затылке, зато шикарные густейшие усы. Бояре бы позавидовали ему. — Никому не двигаться, всем лежать на своих местах! Девочка, ты упала? — Он подлетает ко мне. — Какого лешего встала? А ну-ка на пол! — Давит мне на плечи и укладывает. — Сколько тебе лет? Как зовут? Документы с собой есть?

— Я не…Это не…

— Помолчи и набирайся сил, сейчас станет лучше. — Он тянет руки ко мне, чтоб прощупать пульс, но тут замечает рядом лежащего парня.

— Приветики, — машет ему уже более оживший парень. — Не торопитесь, я пожду.

— Вас двое что ли? Меня не предупреждали об массовом обмороке… — Он чешет затылок.

— Не предупреждали его, — активируется тетя Катя: встает, упирает руки в боки и презрительно глядит на медбрата. — Вас пока дождешься, весь город в обморок упасть может! Да, если бы не эта золотая девочка, мой сын трагически погиб бы на этой плитке! — Она яростно стукает ногой. Я помалкиваю, не поправляю ее, что обморок не угрожал жизни ее сына. Должна сказать, что даже наслаждаюсь тем, что обо мне так говорят.

— Мам, да брось! — Усмехается мой «пострадавший».

— А я сейчас брошу, Кость! Сейчас возьму и брошу чем-нибудь в этого медика скоростного!

Я, пользуясь моментом, пытаюсь встать, но сбитый с толку работник скорой снова силой укладывает меня. Это еще что за новости? Ему сказали же, что не я пострадала. Не верит? Или что?

— Женщина, а вы что мне хамите? Нам позвонили, сказали, что человек в обморок упал, мы сразу и выехали. А пробки в расчет вы не берете? А то, что в сквер на машине не проехать? Нет? Да, я бежал к вам со всех ног! А тут оказывается еще и двое пострадавших! Нет, мне что, разорваться?! Нам не платят столько, сколько мы работаем!

Я закрываю глаза, медленно втягиваю воздух через нос, абстрагируясь от едких словечек тети Кати в адрес бедного мужчины, а когда открываю, вижу перед собой лицо удивленного Ника!

Я на секунду даже решаю, что у меня галлюцинации начались. Но мне не может так вести, и из многотысячного населения этого города надо мной нависал именно он.

— Какого черта тут происходит? — сдержанно спрашивает он, сложив руки на груди. А взгляд-то тревожный!

— А тебе что еще надо? Поглазеть решил, юноша? Шоу закончилось, иди дальше по делам, не мешай работать. — Мужчина, в конец осмелевший, отмахивается от Ника, как от надоедливой мухи.

Я мысленно ухмыляюсь и ликую, что хаму оплатили его же монетой. Но это только внутри, снаружи корчу такое болезненное лицо, что самой себя жалко становится. Благо, тетя Катя занята Костиком и вправлению мозгов медбрату, и не может вставить свои пять копеек, про меня — чудесную спасительницу ее сына. А стало быть, мне и жертвой побыть можно.

— Вообще-то, она моя… — Замолкает. — Знакомая.

— Тогда забирай свою знакомую, не угрожает ей ничего больше. Вези домой, пусть отдыхает! — Грубовато отвечает работник, а потом добавляет в пустоту: — Нет, мы им жизни спасаем, а они еще потом хамят нам. От уссурийских тигров быстрее дождешься «спасибо», чем от вас.

— Кому ты там жизнь спас, гринписовец хренов?! Тебе только собак кастрировать и глистов у кошек выводить. — Тетя Катя не на шутку разошлась.

Я продолжаю лежать. Даже спина затекла валяться на твердой земле. Но играть, так до конца. Ник хмурится и пытается уловить суть перепалки, потом бросает это дело, обходит и протягивает мне руку. Я, так и быть, хвала моему великодушию, позволяю ему помочь мне подняться.

Краем глаза вижу, что тетя Катя уводит Костика в магазин, все еще бубня ругательства, а моя сумка продолжает валяться на асфальте.

— Твоя? — Ник проследил за моим взглядом, теперь тоже смотрит на нее.

Я киваю, он наклоняется и поднимает ее. Затем подходит ко мне и заглядывает в лицо.

— Идти сможешь? — Спрашивает, схватив меня за руку. Оу, черт. А парень-то, не на шутку взволнован. И это же просто прекрасно! Прекрасно для моей мести! — Тут недалеко до моей машины. Если совсем плохо, пойдем ко мне на работу, я вызову врача. — Он косится на медика. — Нормального врача.

— Нет, — всплескивает руками оскорбленный, — и этот туда же! Это что же за поколение у нас подрастает! Права была моя мама: нет надежды у этой страны! Развалили СССР, демократы чертовы, теперь сеете хаос! — Медик уходит.

— О, не надо врача. — Отвечаю на вопрос Ника. — Уже лучше, хоть еще и чувствую слабость во всем теле. Голова еще, конечно, кружится и перед глазами точки черные скачут, но я дойду. — И совсем «случайно» меня качает. Он подскакивает и уже держит меня за плечи. Ох-хо-хо, 1:1, дорогой мой друг. Ты еще узнаешь, каково это — затевать со мной войну. Я тихонько охаю.

— Нет, так не пойдет, давай я отнесу тебя.

— Ага. И цветочки захвати, тоже мои.

Я могла бы еще попытаться отговорить его, чтоб окончательно отвести от себя все подозрения, но зачем? Он итак купился на мой дешевый театр! А значит, пусть тащит меня до машины.