Ведь сметет сейчас. Обрушится шквал и раздавит точно мелких букашек. Неужели возможно такое остановить? Разве есть сила, способная противостоять неудержимой природной стихии? Я прижалась всем телом к войду, а он вытянул вперед обе руки.

Маг так мирно стоял, даже не шевелился, что только его спокойствие и не давало мне сорваться в бессмысленный бег вниз по склону. Ведь даже раскаяться не успела, что опрометчиво сунулась за ним в переход, как нас почти накрыло лавиной. Молочная пена маячила, кажется, на расстоянии вытянутой руки, а лица коснулся смертельный снежный туман. Дрожь склона под ногами уронила меня на колени, но я продолжала крепко цепляться за сапоги войда и не могла отвести глаз от бурлящей белоснежной шапки и гребней, взметающихся над волной, так сокрушительно летящей прямо на нас.

А еще внизу были люди. Я успела заметить черные точки, мечущиеся между крохотными домами. Это они призвали ледяного лорда, надеясь на помощь, надеясь на чудо. Ведь в любом случае эти люди уже не успевали уйти.

Раз!

И мощная волна, совершенно невидимая глазу, рванулась навстречу беспощадной лавине.

Два!

И снежная масса оказалась разрублена пополам, подобная куску мягкого масла с вошедшим в него ножом.

Три!

И рычаще ревущая махина с ужасающим грохотом понеслась дальше, разделившись на две половины. Уводимая силой, неожиданно превзошедшей ее мощь, она потекла к тем расщелинам, где вместо домов были деревья да камни. Точно гладкая лента, разрезанная посередине и растянутая в обе стороны. Она промчалась мимо нас, рассыпаясь на части, делясь и крошась и, подобно воде, стекая с боков горы, но обходя своим неумолимым вниманием крохотный городок.

Признаться, я подняться не смогла. Только развернулась всем телом, глядя на поселение и точки, замершие на одном месте. Кажется, они подобно мне упали на колени и смотрели теперь вверх. И вряд ли люди видели нас на припорошенном снежной пылью склоне.

Выплеск ледяной силы закружил разум и погрузил меня в состояние, какое наступает после резкого удара по голове. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Я схватилась за голову, сжимая ноющие виски, а Сердце Стужи повернулся лицом к подножию, посмотрел на застывшие темные точки и протянул руки теперь в их сторону.

Я вспомнила, что сила всегда требует платы. Но вряд ли в людях, которые обитали в том маленьком городке, была хоть какая-то магия. Обычные селяне, такие же, что жили в моей деревне. Что они могли дать в оплату за свое спасение? Им доступно было лишь то, что снежные маги называли жизненной энергией, — сила биения сердец, жар собственного дыхания, радость счастливого избавления и надежда встретить новый день.

— Войд, — я снова потянулась к нему, — не нужно, пожалуйста.

Я прекрасно понимала, таков магический закон. Сила выполнила то, ради чего к ней обратились, отвела беду, но теперь озеро необходимо наполнить. Однако же если там, внизу, были больные? Те, кто совсем слаб здоровьем. Дети и старики, которым их жизненная энергия позволяла преодолеть болезнь. Что станет с ними, когда столь нужные крохи силы вырвутся изо рта теплым дыханием и потянутся ввысь, полетят сюда, к протянутым к подножию горы ладоням?

— Не стоит, пожалуйста, возьми мою силу. Позволь расплатиться за тех, кому их энергия нужнее.

Я не думала, что он ответит. Я даже не могла решиться посмотреть в затянутые белой вьюгой светящиеся глаза. Мне было страшно и ужасно холодно. Теплый огонь преданно льнул к рукам, животу, горлу, грел меня, сам опасаясь быть замеченным, схваченным и вытянутым наружу в безжалостный мороз. Но все же я предложила и не ждала, что лорд ответит: «Не ты звала, не тебе платить». Он ответил как страшный незнакомец, который вовсе не человек и никогда не поймет того, что доступно лишь человеку. Мне казалось, лорд не ведал жалости, но, может, ее не ведала его сила?

Когда он снова открыл в воздухе переход и оглянулся на меня, сидящую на снегу, обхватившую колени руками, то коротко велел: «Идем, если не желаешь здесь остаться». А на поле, когда пришлось встать перед ним, ссутулившись и опустив голову, готовясь к тому, что сейчас еще придется выдержать урок, он вдруг подошел ближе и взял меня за плечи. Встряхнул, заставил поднять глаза и не зло, не гневно и даже без раздражения, а как-то устало и тихо сказал: «Никто не умер, чародейка. Приди в себя. А в следующий раз не прыгай туда, куда не приглашали».

Прозвучало не в поучение, не в наказание, а будто пояснением. Не готова увидеть, боишься принять нечто столь мощное и страшное, не суйся вслепую, не играй с судьбой. Мне и не хотелось играть. Мне хотелось ощутить в себе силы, но их не было, а была слабость. Еще потребность встряхнуться и скинуть испытанный страх и горечь, когда со всей ясностью поняла, что он совсем чужой и далекий, что близким никогда не станет, слишком велика пропасть. И выпрямилась, посмотрела в его лицо, приказав себе не бояться, и сказала: «Прости, войд, и спасибо за науку». А в ответ его рука прошлась по волосам, ровно так, легко, я едва сдержалась, как и в прошлый раз, чтобы не схватиться за ладонь, не прижаться к ней щекой.

— Тебе спасибо, чародейка, — почему-то ответил.

Я язык проглотила, а иначе бы, конечно, спросила: «За что?»

Но он и по глазам прочитал и усмехнулся.

— Руки и ноги трясутся, но стоишь. Губы дрожат, но о помощи не просишь. В глазах и вовсе ужас застыл. Неужто я такой страшный?

Я сглотнула и с трудом кивнула.

— Даже страшнее.

— И что сделать, чтобы таким страшным не быть?

Улыбнулся. От этой улыбки у меня сердце совсем иначе застучало, будто в обратную сторону.

— Я ведь не знаю. Полегче бы вопрос задал. Про ход солнца, луны и то объяснить проще. Раз уж ты уродился такой и лордом ледяным стал, — заправила дрожащей рукой прядь за ухо, — тебя все боятся. И меня с детства учили, чтобы звать не вздумала. А я вздумала на свою