То сокровенное, что долгие годы жило в ее памяти, не проявляясь, наконец-то открылось Еве. Воспоминания искристым ручьем, серебряным потоком переливались в нее капля за каплей, пока не заполнили душу целиком.

Это произошло так естественно и быстро! Несколько мгновений назад Ева не помнила себя, а в следующий миг не могла понять: как же она могла не помнить?!

Теперь она знала все.

– Я – Хранитель, – проговорила Ева, и в этот миг то отражение, что было в зеркале, исчезло. Теперь там снова была она сама. – Девочка Ева – это я, и убитая женщина, и старуха – тоже я. Это все время была я!

– Конечно, ты! – Голос Володи вынырнул откуда-то издалека и казался незнакомым.

Она обернулась к нему, отняв ладони от зеркальной поверхности, и в ту же секунду зеркало разбилось, будто кто-то бросил в него камнем. Сверкающие осколки осыпались на пол хрустальным дождем, но ни один из них не причинил ей вреда.

Володя, ошеломленный и напуганный, схватил ее за плечи и оттащил подальше от битого стекла.

– Ты не ранена? В тебя не попало? – спрашивал он.

Но не успела Ева ответить, что все в порядке, как пол под их ногами затрясся, задрожал. Он ходил ходуном, как будто что-то ворочалось внизу, пробивалось изнутри на поверхность.

Зацементированный пол вдруг стал мягким и вязким, как зыбучие пески, и Ева с Володей тонули в нем, проваливаясь все глубже. Что-то бурлило, словно кипящая лава, грозя поглотить их, и Володя, спасая обоих, рванулся к лестнице, увлекая Еву за собой.

Он боялся, но она, хотя и давала ему увести себя, не страшилась ни капли. Знала, что произойдет сейчас, и приветствовала это, и стремилась всем сердцем. Они оказались на ступенях, когда пол начал проваливаться вниз. Деревянная рама, осколки зеркала – все ухнуло в пропасть, которая казалась бездонной.

– Бежим отсюда! – крикнул он, но Ева так и осталась стоять. – Господи, Ева, тут же обвал. Посмотри, какая глубина!

Володя светил фонарем, но тьма поглощала луч. Черный провал, который в свое время открылся несчастному Грушину, лежал у их ног.

Лестница странным образом оставалась на месте, и Ева, стоя возле разверзшейся в одночасье бездны, взялась за перила.

– Какое чудо, какое великолепие! Ты видишь? – восторженно выдохнула она, улыбаясь сияющей улыбкой. Володя смотрел на нее как на сумасшедшую. – Впрочем, конечно, нет. Мы видим разное, я уже говорила тебе. И так будет всегда. Ты бы никогда не смог увидеть и понять то, что доступно мне, даже если бы и захотел.

– Что ты несешь, Ева! Поднимайся скорее! Тут опасно! – закричал он.

Володя стоял чуть выше, чуть ближе к спасению.

Она покачала головой.

– Я так долго шла сюда… Скажи мне, что ты видишь?

Володя ничего не соображал: мешала подступившая паника. Однако даже сквозь красный туман страха он сознавал, что жуткий провал, очутившийся вдруг на месте пола, не расширяется, не становится больше. Лестница, ведущая из подвала, вопреки всем законам физики и логики, висела над разломом, не собираясь обваливаться вниз.

– Скажи, – настаивала Ева, глядя на Володю, – тебе кажется, перед тобой черная яма, так?

– Это выглядит как вход в ад, – сдавленным голосом проговорил он.

– Но на самом деле все не так. Иногда глаза обманывают нас, Володя.

Ева отвернулась от него и устремила взгляд вперед. Она смотрела вовсе не на черный провал. Перед нею была уводящая далеко вниз широкая белая лестница с витыми перилами. Лестница выглядела надежной, словно была сделана из мрамора, и вместе с тем легкой и изящной, словно подвесной мост, сплетенный из растений.

По ступеням струилась вода – прозрачный поток убегал вниз, переливаясь перламутром, и Ева подумала, до чего хорошо будет идти по лестнице босиком, чувствуя, как нежные прохладные струи ласкают уставшие стопы.

«Да, уставшие… Дорога была долгой, но наконец-то закончилась», – подумала Ева, сбрасывая кроссовки.

– Что ты делаешь?

– Мне пора, дорогой, – безмятежно проговорила она. – Эта лестница приведет меня домой.

– Наконец-то! – Володя наивно полагал, что Ева имеет в виду лестницу, ведущую из подвала в дом. – Непонятно только, зачем ты разулась.

Володя, все еще не понимая, что она собирается сделать, взял ее за руку.

– Мне пора, – снова сказала она. – Я должна идти. Ты прекрасный человек, добрый и сильный. Все у тебя сложится превосходно, я знаю. А со мной все равно бы не вышло.

– Я не понимаю… – начал Володя, но она прижала палец к губам: тссс!

Потом высвободила руку, шагнула к нему и прильнула к его губам долгим прощальным поцелуем. А после, не дав Володе опомниться, резко развернулась и шагнула вперед.

Танцующей походкой Ева шла по белой лестнице, и вода приятно холодила ступни. Весенний ветер перебирал ее волосы, и чем дальше она уходила, тем больше удалялась от нее земная жизнь, тем сильнее ей хотелось дойти до последней ступеньки. Оказаться там, где ее давно ждали.

Она не слышала, как звал Володя за ее спиной, как он выкрикивал раз за разом ее имя. Ева ни разу не оглянулась. А если бы и оглянулась, то никого бы не увидела: она больше не принадлежала этому миру.