– Ты сказала ей, что не приедешь, что даже не собиралась. Ты наговорила ей столько гадостей! Натуся стала плакать, я попытался отобрать у нее трубку, но она не отдала, продолжала говорить с тобой.
– Это была не я!
– Кто же тогда? Больше никто не мог знать…
– О чем знать?
– Когда ты только поступила в приют, Натуся… – Он сглотнул. – Вы не сразу подружились. Она плохо поступила с тобой, заставила всю ночь не спать, стоять в изголовье кровати. Устроила что-то вроде посвящения.
– Мы были детьми! – воскликнула Инна. – Это было сто лет назад, мы никогда даже не обсуждали этого, я и забыла!
– Ничего ты не забыла. Ты сказала, что сравняла счет.
– Нет, не может быть! – Инна уже поняла, что он сейчас скажет, и не могла поверить.
– Больше никто не знал об этом! Только ты и я! – проговорил Дима, пристально глядя на нее. – Я ни за что бы не сказал, а ты…
– Я тоже не говорила!
Дима усмехнулся, усмешка была похожа на оскал.
– О чем он говорит? – спросил Володя.
– Не догнал еще? Мы с ней переспали, – ответил Дима. – Я изменил жене. Больше всего на свете любил, но вот…
– Это было всего один раз! Это была ошибка, ужасная глупая ошибка, и мы поклялись забыть о ней и никогда не говорить!
Дима встал, и Инне показалось, что он снова ее ударит. Володя, видимо, тоже так подумал, потому что выступил вперед, закрыв собой Инну.
– Только ты нарушила клятву.
– Это была не я! – закричала Инна, понимая, что он ей не верит.
– Ты! – Он наставил на нее палец, как будто это было дуло пистолета. – Ты растрепала все моей беременной жене! Сказала, что переспала со мной назло ей, чтобы поквитаться. «Вот теперь мы в расчете, подружка, – сказала ты. – И хватит выставлять передо мной свое пузо, зная, что я сделала аборт и никогда не смогу иметь детей».
– Нет! Откуда ты… Я никому не говорила! Даже Натуся не знала! – Инна рыдала уже в голос.
– Ты завидовала Натусе, она доверяла тебе, любила, как сестру, а ты носила в душе эту черноту и выплеснула ей в лицо, как серную кислоту, когда она была наиболее уязвима! – Дима тоже уже плакал, не пытаясь сдерживать слез. – Она узнала, что муж – подлец и сволочь, а лучшая подруга ненавидит ее.
– Дима, Димочка, поверь мне, я не говорила этого! Зачем бы я стала это делать? У меня ведь никогда никого не было ближе, чем Натуся!
Он пожал плечами и повернулся, собираясь уйти в дом.
– Ты сказала ей, что уезжаешь из Казани. Навсегда. Начинаешь новую жизнь. Тебе не было дела, что наша жизнь после твоих слов стала адом. Собственно, не наша, а только моя. Потому что Натусина – оборвалась. Нервное потрясение, жара, а у нее было больное сердце и постоянно высокое давление, все время под капельницами, на таблетках…
Дима тяжело поднялся по ступеням и открыл дверь.
– Кровь. Знаешь, сколько было крови? И вся она на твоих руках. Твоих и моих, я с себя вины не снимаю.
– Дима, я…
– Уходи. Видеть тебя не могу. И больше не смей сюда возвращаться.
Глава 11
– Тебе сейчас, наверное, и смотреть на меня противно. – Это были первые слова, которые Инна произнесла после того, как они выехали из Светлых Полян. Всю дорогу она проплакала, закрыв лицо руками.
Горе от потери Натуси, потрясение из-за слов Димы, стыд перед Володей – все смешалось в ее душе, и этот коктейль оглушил Инну, раздавил.
Автомобиль вырулил на трассу, которая вела к Казани. Полчаса – и они окажутся дома.
– Есть одно милое местечко, недалеко от нас. Давай сходим, посидим? Машину только поставим, – предложил Володя. – Там шашлык вкусный. Джин по дороге купим. Там со своим нельзя, но я хозяина знаю.
Инна повернула к нему заплаканное лицо:
– Я не говорила Натусе про нас с Димой. Никогда, ни за что не сделала бы такой мерзости. Ты мне веришь?
– Разумеется, – спокойно сказал Володя. – Думал, ты это понимаешь.
– Дима же не поверил.
– Он слишком сильно страдает. Ему нужно найти виновного в том, что он потерял семью. К тому же и совесть гложет. Так что Дима головой думать не в состоянии. – Володя обогнал ползущую впереди «Нексию». – Я видел твое лицо, когда он говорил все это. Ни одна оскароносная актриса так сыграть не смогла бы. Для тебя было шоком то, что он сказал.
Инна почувствовала прилив такой горячей благодарности, что не сумела справиться с собой, и слезы снова полились из глаз.
Впереди показалась знакомая огромная буква «М» – «миллениум», установленная на въезде в город в честь празднования тысячелетия Казани.
– Так пойдем в кафе?
Инна, конечно, согласилась.
Спустя час они уже сидели за столиком. Здесь были не стулья, а деревянные скамьи с высокими спинками, столы тоже деревянные.
Инна с Володей устроились в углу, подальше от барной стойки и входа. Хотели посидеть на улице, под навесом, но дождь лил уже вовсю, было сыро и холодно, так что выбора не осталось.
Народу было немного, шашлык оказался и вправду ароматный и вкусный, но Инна не получала от еды никакого удовольствия. Правда, джин помог немного исправить ситуацию.
«Так и спиться можно, – горько подумала она. – Что ни день, то новый удар. Страшно по утрам просыпаться».
– Только не вздумай опять улечься на диван и закрыться в комнате.
– Ты меня поэтому в кафе позвал? – слабо улыбнулась Инна. – Не бойся, не буду я этого делать. – Она покатала бокал между ладоней. – Знаешь, всегда считала, что я боец. Гордилась. А в последнее время так скисла.
– В такой ситуации сложно сохранять душевное равновесие.
– Я даже не понимаю, что вообще за ситуация. Это как оползень в горах: движется на тебя грязная волна – мутная вода, камни, стволы деревьев, а ты стоишь на ее пути и ждешь, когда тебя смоет, накроет с головой. И сделать ничего не можешь, потому что это стихия, как ей сопротивляться?
Володя обмакнул в кетчуп кусок баранины.
– Даже у стихийных бедствий есть причины, Инна. Что-то их вызывает, провоцирует. Здесь тоже что-то запустило процесс, даже если мы не понимаем природы происходящего.
– Все началось в Старых Полянах. В городе, которого не существует.
– В этот город не ходят автобусы с Центрального автовокзала, – поправил Володя. – Но, может, с Южного, например, идут. Или можно на «Ракете» по Волге доплыть. Или электричкой.
Инна поразилась, почему это ей самой не пришло в голову.
– Вернемся домой, попробуем поискать в Интернете, – продолжил он. – Это хоть какая-то точка отсчета.
Некоторое время они ели молча. Потом Инна прямо посмотрела на Володю и сказала:
– Мне стыдно за то, что произошло у нас с Димой. Это было чудовищно, и я презираю женщин, которые так поступают. Я и себя презираю. То, что это случилось один-единственный раз, меня не оправдывает.
– Ты
