Айя не хотела брать Джонаса к донуму, но Лацерна, рыча и скалясь на принцессу, ясно дала понять, что не уедет с дочерью короля по собственной воле. Оттого они и оказались втроем в пустом коридоре школы глубокой ночью. Вдоль стен горели факелы, освещая им дорогу, а из окна по каменному полу перед ними пролилась дорожка лунного света. Ближайшие к ним стражники сопели этажом ниже, возле больших аудиторий, и Айя позаботилась о том, чтобы их сон не потревожили ни шаги, ни шепот. Джонас брел за принцессой, нервно оглядываясь вокруг, хоть и знал, что на четвертом этаже сейчас, кроме них, не будет ни души. Донум не нуждался в охране – дверь внутрь анимы появлялась только раз в году, в день Представления, а после вновь растворялась в коре. Само древо, веками впитывая силы монарших детей, могло выстоять против пожаров, наводнений и атаки десятка магов. Столько людей не было в распоряжении принцессы, но сейчас Айя обладала оружием пострашнее – Лацерной. Дракониха, все еще недовольная ночным пробуждением, следовала за хозяином, сердито виляя хвостом. Джонас знал, что ей не составит труда проделать небольшую дыру в дереве, а за кусок говядины, который его предусмотрительная подруга подготовила для защитницы в качестве награды, Лацерна спалит весь донум целиком, вместе с шаром Анте.
«Моя прожорливая, сердитая, злющая Лацерна», – с любовью подумал Джонас, и дракониха, будто услышав хозяина, повернула к нему округлую морду. Подняла острые ушки и замерла, словно ожидая приказа. Она смотрела на хозяина ясным, понимающим взглядом, и в который раз драконий сын подумал о том, что защитники куда умнее, чем о них думают.
– Ступай за Айей, ступай, – тихо попросил наследник, и дракониха, фыркнув, поплелась следом за принцессой.
Дочь короля остановилась в конце коридора, у огромной стены, чуть выгнутой посередине. Багровые отблески пламени плясали по обе стороны от ствола анимы, а сквозняк играл на коре древа длинными тенями. Дерево занимало все пространство от стены до узкого коридора по левую сторону, ведущего в кладовку. Айя положила руку на кору анимы и провела по ней пальцами, чувствуя, как борозды царапают кожу. Спустя какое-то время принцесса уловила под ладонью едва слышную пульсацию древа.
«Магия», – узнала Айя, и жалость больно уколола в бок. Ей не хотелось мучить живое древо, прожигая в нем дыру; принцесса даже не могла точно знать, что почувствует анима, когда из пасти драконихи на нее польется огонь. Но она не собиралась жалеть дерево больше, чем Джонаса. Оставалось лишь надеяться, что анима перетерпит боль, а затем восстановится под бережными руками медвежьей родственницы.
– Когда придет Антея, проследи, чтобы она не слишком громко кричала, – напомнила принцесса, сбрасывая с плеч теплый плащ. Замешкавшись на секунду, Айя добавила: – Пообещай ей, что я объясню все позже.
– Скажешь правду? – удивленно спросил Джонас. Его смутила идея открыть Антее собственное бессилие, но вместе с тем от слов принцессы стало ощутимо легче. Он мечтал избавиться от тайны и при этом остаться живым. Поэтому каждый человек, который, узнав о нем настоящем, не пожелал ему смерти, на один шажочек приближал к этой несбыточной мечте. Драконий сын верил, что добрая Антея примет его таким, каков он есть, и закроет глаза на бессилие. По крайней мере, очень на это надеялся.
Айя аккуратно поправила на плече сумку со стеклянным шаром, который ей предстояло оставить вместо украденного.
– Нет, – ее голос прозвучал твердо, – но, услышав эти слова, Антея хотя бы дождется моего возвращения, прежде чем лечить дерево.
Айя подала знак Джонасу, и он опустился на колени рядом с Лацерной. Драконий сын положил ладонь на голову защитницы и, поглаживая ее короткую шерстку, попросил:
– Сделай небольшую дыру. Как можно тише.
Лацерна тут же выгнула спину дугой, расставляя жилистые лапы в стороны. Крылья защитницы поднялись, в горле загудело, а рот приоткрылся. Ноздри раздулись от дыма, и меж острых зубов заиграло пламя. Струя огня, сопровождаемая тихим рычанием драконихи, опалила древо. Языки алого пламени расползлись по сухим бороздам, с треском пожирая кору, будто ненасытный зверь. В глазах Лацерны светился голод – несдерживаемый, ярый, он вырвался из ее тельца вместе с новым потоком пламени.
Древо было бессильно перед драконом. Айя чувствовала ладонью его безмолвные крики. Теперь не осталось сомнений – анима точно испытывала боль.
– Хватит, хватит, – торопливо сказала принцесса, и Джонас схватился за пасть Лацерны, сводя ее челюсти. Как только связь огня с создательницей оборвалась, Айя взяла власть над пляшущими по древу языками и погасила их одним движиением.
Среди дыма и гари, прикрывая носы руками, наследники всматривались в плотную темноту созданной Лацерной дыры. Новый путь в донум выглядел устрашающе.
Айя сглотнула, надеясь, что Антее удастся исправить содеянное. Иначе их с Джонасом накажут раньше, чем они доберутся до храма.
– Я быстро справлюсь, – бодро пообещала другу принцесса, опускаясь на корточки перед дырой в дереве. Одной рукой она прижала к себе тканую сумку с шаром. – Сидите тихо и приоткройте окна. Если вас кто-то увидит и вы не успеете сбежать, – Айя запнулась, не желая даже рассматривать такой вариант, – вини во всем меня.
С этими словами принцесса исчезла в вязкой темноте донума.
* * *Изувеченное древо не показало Айе тихий лес под ночным небом, как это было на Представлении. Попав внутрь, принцесса поначалу ничего не увидела. Но вскоре темная пустота разразилась криками – громкими, протяжными. Отчаянные стоны звучали отовсюду, сотни голосов доносились из каждой клеточки древа. Женщины, мужчины, дети – все они звали на помощь, рыдали, просили о милосердии. По коже принцессы прошел озноб, а паника затопила голову.
«Кто они? Где? Что с ними?» – лихорадочно думала Айя, оборачиваясь вокруг. Но темнота все еще плотно закрывала глаза. Принцесса попыталась создать огонек над ладонью, чтобы осветить себе путь, но магия не приходила. Потянувшись к источнику своей силы, дочь короля обнаружила, что он пуст. И тут Айя поняла, что такое настоящий ужас. Прочувствовала на себе то, что испытывал Джонас.
Вдалеке, едва заметный в ночи, полыхнул огонек черного пламени. Принцесса услышала треск дерева, погибающего в огне, так явно, будто это ее кожа была покрыта бессильной перед пламенем корой. Черный огонь разрастался, расправлял крылья в ночи, будто гигантская птица, несущая смерть. Крики сотен людей стали громче, четче, словно они, убегая от огня, остановились рядом с принцессой. А затем крики сменились шепотом. Исчезли мольбы о помощи и проклятия. Люди прощались. Смирившиеся со смертью за мгновение до оной, они говорили друг другу о любви до тех пор, пока черное пламя не коснулось их тел.
Айя слушала, как огонь пожирает людей, и чувствовала, как сама сгорает в нем. Мгновение, еще одно, минута, час или день – она не знала, сколько прошло времени до тех пор, пока все не прекратилось. Тишина вновь окутала ее, давя на уши. Принцесса ощутила твердую почву
