День восьмой. Не серые будни

– Жека, чем там занят, не отрываешься от экрана? – Проконтролировав показания технического состояния комплекса, Саня лениво разминал затекшие мышцы шеи.

– Да вот тут штуку одну придумал. Мне кажется, гениальный симулятор для не до конца бросивших курить. – Женька жадно вдыхал микрофон, а затем с шумом выпускал в бок воображаемый дым.

– Дай-ка глянуть? – Двумя огромными прыжками Саня покрыл расстояние до рабочего места Женьки. – Ну, в чем прикол?

– Сигара на экране, видишь? Дорогая, гаванская.

– Ну, каждый дурак может скачать такую фотку из Инета.

– Дальше смотри, вот здесь я привязал к микрофону штуцер, в шланге установил обратный клапан, к нему присоединил баллон со сжатым кислородом. Вкурил тему?

– Таблетки сегодня жрал или еще нет? – Саня с некоторым подозрением оглядел друга.

– Не сошел еще с ума, рано. На монитор смотри, вдыхаю – и что происходит?

– Фокус какой придумал?

– На экран гляди, чудик.

В мониторе сигара по мере и силе вдыхаемого кислорода тлела и обволакивалась дымом, чем интенсивнее человек затягивался, тем больше она оставляла пепла.

– Ух ты!

– Теперь самое интересное. Бац – и стряхнул пепел! – Женька заправским движением старого курильщика ловко ударил по микрофону пальцем.

– Сам это придумал? – Саня недоверчиво рассматривал странное устройство.

– Нет, брат Никодим надоумил. Конечно, мне принадлежит идея, – как-то даже с вызовом ответил Женька. – Программу сам писал и датчики монтировал, а с баллонами получилось вообще красиво. Решил подышать подольше, и башка вдруг закружилась, эффект как от прикуренной после большого перерыва сигареты, вот и опробовал кайф. Это же, Саня, прорыв в науке, хлеще, чем электронные сигареты, потом прилетим и запатентуем, продавать начнем, разбогатеем.

– Насчет богатства сильно сомневаюсь, а вот покурить твою виртуальную и дорогую можно?

– Бесценную, Саня! – Женька надменно разрешающе кивнул.

– Ну-ка, уступи место дяденьке. – Саня бесцеремонно выпихнул Женьку из кресла. – Иди погуляй пока, восемнадцать лет исполнится, тогда и зайдешь.

– Легкие не надорви, – парировал словесный выпад Женька и двинулся по отсеку, открывая шторки иллюминаторов.

При вращении комплекса вид за бортом открывался однообразный, взгляд конкретно к деталям конструкции не цеплялся – так, оглядеть общее положение модулей да поглазеть на мелькавшие с хорошей скоростью сияющие звезды, надоедает быстро, примечательного мало.

– Были у бабуси четыре веселых гуся, один белый, другой Саня. Опа! Саня, иди сюда. – Женька прильнул к стеклу, подзывая к себе друга.

– Закрой шторки, башка закружится, у меня еще полсигары. – Саня решил за раз прикончить аварийный баллон с кислородом.

– Бросай курить! – Второй пилот был явно напуган. – У нас гости.

С надеждой оглядывая технологический ящик для медикаментов, Саня недовольно поднялся. Если он проигнорировал прием таблеток, надо доложить брату Никодиму, пусть потом не обижается.

– Кого там принесло, чего несешь? – Перед тем как направиться к Женьке, несколько раз щелкнул пальцем по микрофону. – Показывай, кто пожаловал?

Две небритые рожи космических путешественников заслонили спартанский интерьер служебного отсека от любопытствующих визитеров.

– Сейчас появятся, из-за «Прогресса» выплывут, – Женька тыкнул пальцем, – видал?

– Ё-моё! – Саня от удивления даже присвистнул. – Покурили сигару, называется! Иди буди командира.

– Саня, включи камеры наружного наблюдения и сигару убери с экрана. – Женька было дернулся за братом Никодимом, но, повернувшись, уткнулся прямо в командира, стоявшего за их спинами.

– Не ждал их так быстро, орбиту Луны только недавно пересекли.

– Блин, Никодим, предупреждать же нужно. – Женька глубоко выдохнул. – Чуть приступ диареи не подкосил геройский экипаж. Что делать будем? Может, перебраться на «Атмосферу» и шарахнуть по ним, как следует, из НК-23?

– По местам, вести наблюдение. Саня, по закрытому каналу дальней связи передай команду «Вальс». – Брат Никодим практически влетел в командирское кресло. – Внезапности не получилось, жаль. Рифата не трогать, пусть спит.

– «Колыма» – «Печоре-1». На нашей траектории есть посторонние?

Сигнал шел с задержкой, с увеличивающимся расстоянием от Земли, время ответа также затягивалось, и, когда пришел отклик на запрос, нежданные гости уже ретировались.

– «Печора-1», никого не должно быть, вы одни там.

– Закружились в венском вальсе шесть здоровых мужиков.

– Почему шесть? Нас же четверо. Никодим, давно таблетки принимал? – Саня удивился не совсем традиционному поэтическому дару командира.

– Рифма, Саня, запала в голову, стихи были бездарные, зато ямб мастодонтовский. Чего заладил одно и то же, конечно, ем, остальным настоятельно рекомендую делать так же, если кто-то отнесется к моему требованию поверхностно, применим хирургические методы. Врага встречать нужно подготовленными, а не с армией, состоящей из полудурков и идиотов. Женьке отбой, иди отдыхай, останусь вместо тебя дежурить.

День тринадцатый. Через тернии в вечность

Почти две недели межпланетный корабль с четверкой космонавтов на борту бороздил безбрежное космическое пространство, с каждой секундой унося экипаж брата Никодима от родной планеты на добрые тридцать с лихвой километров. Дни протекали без особых авралов, распорядок ничем не отличался, например, от корабельного. Те же вахты, подъемы по тревоге, учебной или боевой, даже обстановка напоминала кубрики с каютами какого-нибудь океанического сухогруза, конечно же без рынд и тому подобных аксессуаров. Тяготы и лишения марсианской экспедиции приходилось сносить по выверенному, жесткому распорядку дня, затрачивая на сон, личные нужды оставшееся после шестичасовой рабочей смены относительно свободное время. Накапливалась усталость, притупляя чувство опасности и ответственности за эфемерную судьбу населения планеты Земля. Полет продолжался, комплекс упрямо шел к своей цели, подбираясь все ближе к далекому, зловещему Марсу…

Сменивший на дежурном посту Рифата, Саня привычно пролистывал страницы бортового журнала, сверяя полученные технические данные с показаниями приборов за предыдущий отчетный период, в общем, проделывал самую что ни на есть нудную, рутинную работу, повторяющуюся изо дня в день. Вахты несли по двое, все быстро привыкли к такому режиму и неплохо сработались, втянувшись в круговорот повседневных забот и текущих событий. Редко выпадал день, когда напарники менялись – в основном из-за незначительных узкоспециализированных сбоев.

– Женька, как думаешь, прилетит гостенек сегодня или нет?

– Кто их, малахольных, знает? Вчера не было, ни в наше дежурство, ни в никодимовское, – из листа писчей бумаги Женька мастерил самолетик, – на вот, лови «Челленджер».

Бумажное произведение искусства плавно опустилось перед Саней. Ручкой на распластанных крыльях были нарисованы почему-то фашистские свастики и по-русски с ошибками крупно выведена надпись: «Челинджир».

– Заняться тебе нечем! – Саня запустил бедный шаттл обратно.

– Видел, Рифат какой-то замкнутый и угрюмый ходит? – Вырезая из бумаги маленького человечка, Женька жирно написал на нем: «Саня». Усадив бумажного Саню в космический челнок, отправил его по направлению к живому тезке.

– Когда сменялись, он рассказал. – Саня улыбнулся, прочитав написанное на единственном астронавте НАСА в этой межпланетной экспедиции. –