– Не могу, ушастый демон! – Царь Обезьян с визгом бросился вперёд и вцепился длинными когтями в другое ухо Ша Сэня. – Конечно, не могу! А знаешь почему?!
– Поч-чему? – пискнул Ша Сэнь, припав к земле.
– Потому, что я Сунь Укун!!! – заорал Царь Обезьян, подпрыгивая.
– Энто… Прекрасный Сунь Укун, – Гаврюша постучал пальцем по его пояснице, – на нас тот самый крестьянин смотрит. Он уже бросил мотыгу. Надо бы спросить у него про Небесную Курицу, пока он не убежал, испугавшись грозного тебя.
– А, да, – опомнился Сунь Укун и, отпустив ухо чудовища, обратился к крестьянину: – Здравствуй, крестьянин!
– Здравствуйте, демоны, – уважительно ответил старый китаец с жиденькой белой бородой и коричневым лицом.
– Знаешь ли ты, где нам найти Небесную Курицу? – спросил Царь Обезьян.
– Знаю, – ответил старый крестьянин.
– И где же?! – после непродолжительного молчания раздражённо задал новый вопрос Сунь Укун.
– Там… – Крестьянин махнул рукой в сторону горизонта. – Когда закончатся нищие крестьянские поля и начнётся Зачарованный лес, на его опушке вы найдёте Небесную Курицу. С вечерней зарёй, как выпадет на сочную траву роса, она сбросит с неба свои яйца и придёт их проведать.
– Спасибо тебе, добрый крестьянин. За то, что ты помог нам, вот это белое мохнатое чудовище не съест тебя. Прощай!
– Прощайте, демоны. – Крестьянин поклонился и, спокойно отвернувшись, снова взялся за мотыгу.
– А теперь ускоримся, мохнатый скакун! – обратился Царь Обезьян к Ша Сэню, лягнув его пятками под рёбра. – До Зачарованного леса ещё далеко, а я уже жутко голоден.
Ша Сэнь послушно разогнался, переходя с рыси в галоп и подпрыгивая на каждой кочке.
Егорка ойкал, айкал, взвизгивал, верещал, стараясь не выпустить густую белую шерсть из пальцев, но пару раз домовой ловил его за шиворот, потому что он то и дело соскальзывал с тощей спины чудовища на поворотах. Когда вдали показался Зачарованный лес, белый демон перешёл на размеренный шаг, чтобы его пассажиры смогли чуточку отдышаться.
– Гаврюша, а почему этот лес называется Зачарованным?
– А энто ты у Прекрасного Сунь Укуна спроси, он тут лучше меня всё знает.
– Уважаемый дяденька Сунь Укун! – вежливо обратился мальчик к Царю Обезьян, сидящему впереди, но тот даже не повернул головы.
– Прекрасный… – шёпотом напомнил Гаврюша.
– Прекрасный дяденька Сунь Укун! – поправился Егор и, дождавшись, когда тот слегка повернёт голову, продолжил: – Почему этот лес называют Зачарованным?
– Это же элементарно, ученик. – Царь Обезьян говорил тихо, чтобы к нему приходилось прислушиваться. – Потому, что в этом лесу живут демоны. Днём они прячутся в тени, отбрасываемой тонкими стволами деревьев и ветвистыми кронами, словно шатёр закрывающими их от солнечного света. Звуки и сияние дня делают их слабыми и неспособными проявить свою мощь. Но на закате золотое солнце сгорает в пламени собственного величия, и наступает их время – мрачное время тьмы и тех, кто живёт во тьме. Только ночью, под холодным фарфоровым светом луны можно увидеть, как движутся едва заметные тени, как блестят их спины, как свиваются в кольца их тела. В такие минуты даже цикады замолкают, чтобы услышать, как шепчется тьма…
– А! Это как когда на прошлой неделе Гаврюша тараканов ночью на совещание позвал, а Глаша вставала воды попить и испугалась, потому что они бегали и под ногами хрустели? – уточнил Егорка.
– Тараканов? – Сунь Укун изумлённо оглянулся, посмотрев на домового. – Твой ученик сравнил великих древних демонов Поднебесной с тараканами?!
– Ну я только хотел сказать, что они такие же противные и от них тоже ничего хорошего, вред один, – попытался оправдаться мальчик.
Сунь Укун одарил его долгим взглядом жёлтых глаз, а потом демонстративно отвернулся. Разговор закончен.
– Вот дать бы тебе подзатыльник, Егорка! – пробурчал Гаврюша, спрыгивая со спины белого чудовища.
– За что?!
– Ты обидел Сунь Укуна!
– Чем?! – Егор аккуратно спрыгнул в высокую траву, сощурившись от яркого солнца, которое уже клонилось к горизонту.
– Тараканами своими! Запомни, Егорка Красивый, нельзя неуважительно относиться к традициям других народов! Ну вот, допустим, хочет Царь Обезьян страху нагнать, так ты и подыграй ему! А ты вали отседова, – обратился он к Ша Сэню, одобрительно похлопав его по загривку, как крестьянскую лошадку. – Попасись, травки пожуй, или чем ты там обычно лакомишься.
– Маленькими мальч-чиками, – облизнулось чудовище, но послушно отошло в сторонку и свернулось калачиком.
– Этот Ша Сэнь всё время хочет меня съесть, – пожаловался Егорка домовому.
– Ага, я заметил. Да только Сунь Укун не разрешает ему это сделать. Поэтому ссориться с Царём Обезьян не стоит. – Гаврюша посмотрел, как Мудрец Равный Небу выходит из леса с охапкой хвороста, и прошептал: – Хотя некоторые ихние китайские демоны и правда на тараканов похожи.
Царь Обезьян сидел у костра в позе лотоса, подставив лицо закатному солнцу. Егорка бродил по поляне и рассматривал травинки. Ша Сэнь, снова ставший прекрасным юношей с рыбьей чешуёй, спрятался в тень, опасаясь за свою белую кожу. Гаврюша видел, как он ловит в лесу мелких насекомых и ест их с хрустом и причмокиванием. Брр…
Домовой меж тем подошёл к Сунь Укуну.
– Не сердился бы ты на Егорку, Прекрасный Сунь Укун, – сказал он, присаживаясь рядом на полено у кострища.
– О нет, мастер Гав Рил, я не сержусь на твоего ученика. Но он должен понять, что совершил ошибку. Уважение, вот основа основ. Уважение как хорошего, так и плохого, как великого, так и низкого. Как жаль, что молодое поколение забывает об этом. Отказываясь от уважения, человечество клонится к закату, как это солнце…
– Истинно так, мудрейший Сунь Укун, – согласно закивал Гаврюша. – Эх, ну чего, где энта курица? Пойду погляжу, нет ли ещё росы…
Домовой спрыгнул с полена и, раздвигая руками высокую траву, пошёл бродить по поляне.
– Цыпа-цыпа-цыпа! – приговаривал он, озираясь по сторонам.
Царь Обезьян оглянулся, покачал головой и весело хихикнул.
– Прекрасный Царь Обезьян… – Вдруг рядом оказался Егорка, осторожно присаживаясь на краешек полена.
– Чего тебе? – беззлобно спросил Сунь Укун, подпрыгнув от неожиданности.
– Прости меня, я не хотел тебя рассердить.
– Хи-хи-хи! – тонко рассмеялся Сунь Укун, оскалив белые зубы. – Ты не рассердил меня, Егор Ка, потому что, если бы это было так, ты бы горько пожалел об этом и не увидел, как роса увлажнит эту траву и небо почернеет, проводив заснувшее солнце. Знаешь почему?
– Потому, что ты Сунь Укун, – кивнул Егор.
– Да! – радостно согласилась обезьяна. – Я Сунь Укун! Мне нравится твой ответ! И нравится, что ты извинился. Хочешь банан?
– Нет, спасибо. Бабушка ругается, когда я ем фрукты перед ужином.
– Твоя бабушка мудрая женщина, – кивнул Сунь Укун, достал из кармана банан, быстро очистил его и съел сам.
– Зря отказался, Егорка, банан энто полезный фрукт! Когда ещё ужинать будем. – Гаврюша снова зашелестел травой, пытаясь найти Небесную Курицу. – Цыпа-цыпа-цыпа!
– Не так он её зовёт, хи-хи-хи! – снова тихо засмеялся Царь Обезьян.
– А как надо?
– Никак, – равнодушно пожал плечами Сунь Укун. – Зачем её звать, когда она уже здесь.
– Здесь? Где? – Егор озадаченно завертелся по сторонам.
– Ква-ква, – вдруг раздалось у костра, и мальчик увидел
