В очередной раз зевнув, я прикрыла глаза на секунду, осознавая, что как бы я не храбрилась перед Диамоном и мамой стоило мне опуститься на подушки и полежать немного, как ощутила невероятную усталость. Силой заставляла держать глаза открытыми, надеясь дождаться прихода альфы, потому что беспокойный червячок гложил из-за его отсутствия, но удавалось с трудом, все-таки происходящее меня вымотало, не так физически, как морально. Слишком много на меня всего навалилось, потому не удивительно, что в скором времени беспокойный сон все-таки меня настигнул.
Не знаю, сколько времени я проспала, мечась по кровати и мучаясь ужасами, что преследовали меня, стоило отключиться. Отец снился, подворотня, рычание и кровь, образы были страшными, и они не отпускали, заставляя переживать их по кругу, наверное, я даже плакала и кричала, но никто меня не будил. Одна барахталась в вязкой жиже страхов.
Проснулась я от звуков голосов внизу, и чего-то, что заставило меня резко открыть глаза, выныривая из сна, наверное, это и есть плохое предчувствие. За окном уже давно было темно и ночь окончательно вступила в свои права, но нетронутая постель рядом со мной, говорила о том, что Диамон так и не появился. Я поднялась с кровати и ступила на пол, утопая пальцами в ворсистом ковре, будто созданном для того, чтобы в него запускали конечности и, накинув на себя халат альфы, в котором тут же утонула, отправилась на звук, гонимая волнением за своего… мужа? Да, хоть и странно об этом думать в таком ключе, непривычна мне эта мысль, но он мой муж.
Чувствуя, как потеют ладони от волнения, и страх заполняет каждую клеточку души, я сжала ими ткань халата, пытаясь успокоиться. С ним ничего не могло случиться. Я в это не хочу верить. Он же непобедимый альфа. Самый сильный, быстрый в этом городе. С его волком не сравнится даже медведь, который по определению должен быть сильнее. Я не раз слышала восхищения Лизи о силе этого невыносимого оборотня, парой которого стать предначертала мне судьба. И хоть я не хотела для себя такой роли, никогда и не думала, что моя жизнь будет тесно связана с кем-то из «нелюдей», противится ей уже не было никакого смысла, особенно когда все во мне хочет другого. И волнение за него я тоже испытываю настоящее. Такое, что даже мороз пробегает по коже, когда, идя по коридору на голоса оживленные, мимо меня пробегает какая-то женщина, я ее не знаю, с полотенцами окровавленными. Внутри что-то болезненно сжимается, а после ухает куда-то вниз, когда я, замерев на пороге, вижу картину, которая только в фильмах… в боевиках каких-то, но не может быть на самом деле.
Я не была в этой части дома никогда, потому комната, похожая чем-то на больничную, для меня не знакома. Это я отмечаю так, вскользь, а сама перед собой смотрю, и даже пошевелиться не получается. Замерла, приросла к полу. Будто время остановилось в тот момент, когда я споймала его взгляд болью наполненный. А меня будто обухом по голове, хотя нет, не так – ножом в сердце от его еле различимого рыка – «уйди». Качаю головой отрицательно, и на негнущихся ногах приближаюсь к койке, возле которой уже знакомый мне врач стоит, говоря тихо Диамону: «не двигайся». Я слышу, как в ответ альфа скалится, но покорно выполняет просьбу. Но мне преграждают путь, бета, как из под земли вырастает, я ведь и не видела его, только Диамона...
- Идем, Айрина, тебе нельзя здесь… - но я его перебиваю.
- Что значит нельзя? Он муж мой, и это я тебе говорю – не приближайся, - стреляю в него взглядом, и отталкиваю его зло, что удивительно получается, а после альфы взгляд снова ловлю неодобряющий. Ну и пусть, я здесь быть должна, а не в комнате отсиживаться.
Давя в себе панику и дрожь нервную усилием воли, к изголовью приближаюсь, чтобы врачу не мешать извлекать… пули.
- Почему без обезболивающего, в сознании? - шепчу еле слышно, видя, как шумно дышит альфа и губы сжимает, а сама руку его нахожу свободную и накрываю своей, а он мою ладошку в свою заключает и сжимает так, что даже вскрикнуть хочется, как же больно. Но он видимо и сам чувствует, что переборщил, потому ладонь свою разжимает, но я не одергиваю руку, наоборот, это кажется правильным – держать его ладонь.
Я думала мне никто не ответит, доктор занят, что даже кажется, что он не видит меня, вообще на мое присутствие не реагирует, не отвлекаясь от своего занятия. Но все же, именно он мне отвечает.
- Нельзя, если регенерация соединит пули с тканями, потом будет невозможно их достать.
Стараюсь не смотреть за руками врача, зрелище слишком страшное, а вот с губ Диамона взгляд не свожу, видно, что ему больно, но он не жалуется, звука не издает, и все равно кровь вижу. Везде она мне кажется, даже подташнивают от вида ее, но я упрямо губы сжимаю, дышу медленно, через нос, чтобы не поддаться накатывающим волнам паники. С ним же все будет нормально, да? Регенерации оборотней можно только позавидовать, а кровь и вовсе имеет целебные свойства, если маму даже, вместе с препаратами, вылечила.
Кажется, что проходит вечность прежде чем доктор отрывается, а я ни на кого не обращаю внимания, отмечаю, что в комнату кто-то заходит и уходит, но мне все тенями кажутся, потому что только о мужчине перед собой думаю и сердце кровью обливается, особенно страшно становится в тот момент, когда Диамон отключается, просто глаза закрывает, а у меня вся жизнь перед глазами... Побег мой, ненависть, злость на него и тепло… что чувствовала, когда обнимал нежно, водил по животу и страсть, что затмевала голос разума, после укуса его…
Он не может меня так просто оставить, не после
