Глава 10
Да только с самого начала силы были не равны… Все мои самые страшные ночные кошмары воплотились в жизнь, когда послышалось рычание за спиной... Я бежала быстро, так мне казалось, со всех ног вперед, убегая. Совсем забыла о дыхании, ускоряемая воем за спиной, но была остановлена уже спустя мгновение, не казавшееся вечностью, нет. Вот я бегу, куда-то в темноту, придерживая неудобное платье, не предназначенное для бега, интуитивно понимая, что впереди лес, и не туда мне стоит бежать, а вот уже схвачена сильной рукой, впечатывающей меня в горячее тело и останавливающей движение.
- Попалась, - похожий на рычание голос и все внутри скукоживается от него.
Шершавый язык проходится по шее, задевая укус, посылая мурашки по коже и задевая что-то внутри, отчего плохо слушаются ноги и вяло ворочаются мысли. Мужские руки блуждают по телу и ткань платья сползает с плеча, оголяя грудь, а альфа за моей спиной тут же заключая ее в свою большую ладонь, удовлетворенно мурлычет, а у меня по коже тысячи иголок предательского страха.
Не так, только не так, паническая мысль, поглощена ужасом осознания предстоящего, что заставляет выныривать из вязкого тумана, в котором оказываюсь снова.
- Нет, - тихо прошу, хрипя от недостатка кислорода после бега, отталкивая его руки, но мужчина не слышит.
Сминает грудь, перекатывая в ладонях тугие горошины сосков, а после разворачивает к себе лицом, а в глазах его плещется дикий огонь, что сжигает все надежды на другой исход. Его не будет.
Мы одни на этой поляне недалеко от ресторана, не слышно ни звука, только моего учащенного дыхания и стучащих зубов, не то от холода, не то от страха, а еще утробное рычание мужчины, что слышится где-то из глубины его грудной клетки. На нем нет одежды, скорее всего оставил там же, где и его собратья, пустившись в бег. И это только для меня было дистанцией, от которой дыхание замерло, а для него - так несколько шагов, отделяющих от добычи. Я отмечаю это вяло, слишком вяло для этой ситуации и моего положения. Даже страх, какой-то не такой. Не острый, сметающий все на свое пути, нет – другой.
Платье трещит по швам, когда мужчина, не заботясь о его сохранности, срывает его, осыпая поцелуями, открывающиеся участки кожи, а я вяло отбиваюсь, отмечая, как плохо слушаются руки, и только лишь клубок где-то внутри меня нарастает, растягивая пружину, которая звенит острой болью, где-то внизу живота.
Почти осмысленное хриплым шепотом от него – «ты прекрасна». Даёт крохотную надежду. На что? На спасение? Быть может. На милость? Возможно. Что не возьмет по-животному ту, что решил будто принадлежит ему, но, когда остатки одежды отброшены одним взмахом руки и падают рядом на землю, и она испаряется.
- Я никогда, - шепчу бессвязно, пытаясь достучаться до мужчины, - не так, пожалуйста.
И снова глаза в глаза, впервые за все время мое просящее, затуманенное, пытается достучаться до его безумного, но там внутри его зрачков только огонь, что опаляет, и будь у меня крылья, они бы уже горели диким пламенем. Слышится, лишь решительное его – «я подарю тебе ее», рычащим, не человеческим, голосом, а после... После невероятное, альфа опускается на колени передо мной, слишком быстро оказываясь у моих ног, и его нос зарывается в ткань трусиков. Я слышу его шумное дыхание слишком близко, слишком горячо и если бы не ткань трусиков, что до сих пор на мне, это и вовсе было бы невыносимо, потому что пружину внизу живота простреливает от такой близости. Эту боль почти невозможно терпеть. Я пытаюсь оттолкнуть его руками, но лишь оказываюсь в плену его руки, что легко удерживает мои две ладони в своем кулаке, а ноги будто и вовсе приросли к земле. Рывок и ткани нет, слышится только оглушительный треск, что раздается слишком громко в тишине, а я зажмуриваюсь не в силах бороться. Другая быть может пиналась, хоть и хорошо зафиксирована его руками, но я только мелко дорожу, а затем чувствую его горячий язык между ног. Он проходится по складочкам, так целеустремленно идя к своей цели, к самому сокровенному, как таран в атаку на стену. Шершавый язык находит свою цель и проникает глубже, в самый центр сосредоточия клубка, что только нарастал от его прикосновений, которые должны были бы вызывать отвращение, но не взывали. И, о боже, нет! Но это посылает разряд тока вниз, туда, где хозяйничает его язык, перерастая в невыносимую пытку. Мои глаза распахиваются в немом крике, пока руки выпивают в его волосы... Удерживая... не может быть, что это могли делать мои руки, которые почему-то оказались на свободе, но я удерживаю на месте его голову, не позволяя отстраниться, потому что прекращение этих ощущений подобно смерти, пока клубок, острый и болезненный где-то внутри меня, не взрывается, посылая миллионы искр по телу. Я закидываю голову, жмурясь от ослепительного света луны, что нависла над нами немым свидетелем, пытаясь осмыслить своим затуманенным сознанием, что именно произошло, и слышу вой, когда мужчина отстраняется, а вслед за ним, где-то в глубине леса ему вторят десятки других.
Осознание произошедшего только что не обрушивается на меня пониманием. Нет. Я нахожусь в каком-то странном промежуточном состоянии, когда не совсем понимаешь, что происходит, только чувствуешь волны неги, что распространяются по телу, туманя рассудок, ноги уже больше не держат, подкашиваются, и я падаю, но оказываюсь в объятьях мужчины, что останавливает мое падение в метре от земли. Мне не холодно, наоборот слишком жарко, будто меня охватила необъяснимая лихорадка. Горячие объятья мужчины, заставляя пылать кожу, держат крепко и в то же время как-то нежно, что ли, бережно. Не понимаю, почему не хочу прикрыться, почему только отмечаю его прикосновения к лицу, что убирают, отчего-то ставшими влажными пряди волос с лица, почему не бегу и не сопротивляюсь, пока он заглядывает в глаза, ища там что-то необъяснимое мне сейчас. Не понимаю…
Почти невесомые касания, одними лишь подушечками пальцев к тугим горошинам сосков, легкие покусывания, где-то в области укуса на шее, ставшим слишком горячим и болезненным – закручивают узел внизу живота. Шершавый
