Дальнейшая жизнь Нэссы меня уже не интересовала, а вот судьба племянника беспокоила. Как примут маленького темного родные? Кто проведет церемонию имянаречения?
Мама первой не выдержала, спросила об этом и услышала в ответ, что Нэсса обо всем договорилась, и жрец Сахтара совершит обряд на месте. Вот и хорошо. Значит, и этот вопрос решен.
Останавливались мы редко, ночевали или в маленьких придорожных гостиницах, или, если не удавалось, прямо в повозке, на шкурах.
Наши сопровождающие — то ли охранники, то ли тюремщики, а, скорее всего, и то и другое — особой разговорчивостью не отличались, но всегда вели себя неизменно вежливо, предупредительно и помогали по первой просьбе. Высших среди них, благодарение Каари, не было — четыре мага, включая старшего всей группы, лэйра Виаста, и конный воинский отряд. Достаточно грозная сила, чтобы не бояться ни разбойников, ни дезертиров, промышляющих в это непростое время на дорогах и трактах.
Мы спокойно двигались вперед, удаляясь все дальше и дальше от Кайнаса. Деревни встречались все реже, гостиницы тоже, кругом, насколько хватало глаз, простирался бесконечный лес.
Я долго размышляла, говорить маме о том, что отец жив, или нет, и все-таки пока не стала этого делать. По многим причинам.
Там, в Кайнасе, во время сборов, нашлись более важные и срочные дела, сейчас же рядом постоянно кто-то находился. Уна, Нэсса… А на стоянках за нашими спинами моментально возникали лагорцы, ненавязчиво, но бдительно следя, чтобы мы не отходили слишком далеко. Уединиться поговорить по душам, откровенно и подробно, не имелось никакой возможности. Да и не хотелось мне сейчас вспоминать ни о герцоге ли Норде, ни о лорде Айтоне. Слишком все свежо и болезненно.
Вот вернемся домой, придем в себя немного, тогда и побеседуем. Обо всем, что случилось в нашей жизни. Потом я найду ту книгу о высших, что спрятала где-то в имении леди ли Норд, и обязательно ее прочитаю. От корки до корки. А если выяснится, что никакой рукописи нет, не отстану, пока не услышу правду. Всю. До конца.
За время ее болезни я привыкла беречь маму, не тревожить неприятными новостями. Взрослела, училась принимать самостоятельные решения. И мама, выздоровев, беспрекословно приняла мое главенство. Она любила меня, если понадобилось, отдала бы жизнь, но в трудной ситуации растерялась, оказалась не готова отвечать не только за себя — за всю нашу маленькую семью. Она всегда была тихой, уступчивой, и никогда не прекословила мужу. В отличие от меня. Я вот уже умудрилась, глядя прямо в глаза герцогу ли Норду, отказать ему, сказав: «Нет». Наверное, характером пошла в отца…
А еще я часто вспоминала Хвича. Знала, что он тоже ранен, но постепенно идет на поправку — об этом мне сообщили наши сопровождающие, устав от настойчивых расспросов о фамильяре Айтона.
— Все в порядке, не беспокойтесь. О нем есть, кому позаботиться.
Вот и весь разговор.
Но я все равно беспокоилась, мысленно пыталась звать — и его, и даже Миша, но фамильяры не откликались. Лишь горгул иногда приходил во сне.
Снился он мне реже, чем высший — раза два, не больше, и всегда это был один и тот же сон.
Хвич, бессильно опустив крылья и втянув голову в плечи, сидел в противоположном конце длинного узкого коридора и пристально смотрел на меня. Я звала его, что-то говорила, предлагала кровь, но он не откликался — все такой же отрешенный, неподвижный и нахохлившийся, похожий на большую печальную птицу. А когда я пробовала добежать до него, коридор резко сворачивал в сторону, горгул пропадал, я просыпалась и долго не могла прийти в себя.
Сидела, уставившись в темноту за окном, и корила себя за то, что не настояла на встрече с ним, не помогла. Хотя… Не думаю, что Айтон позволил бы нам встретиться.
* * *— Госпожа Бэар, — окликнул меня на очередном привале лэйр Виаст.
Мне нравился этот молодой мужчина — подтянутый, невозмутимый, сосредоточенно-уверенный. Нравился спокойный, внимательный взгляд его серых глаз. И отношение ко мне тоже. Маг никогда, ни фразой, ни жестом не показал, что презирает или ненавидит меня. Держался подчеркнуто учтиво, мягко, мне даже казалось, что ему приятно со мной общаться.
На второй день пути я не выдержала, спросила прямо:
— Лэйр Виаст, почему вы так себя ведете?
— Как так? — вскинул он брови.
— Заботливо… уважительно… — я старательно подбирала слова. — По-доброму. Вы ведь один из доверенных людей лорда Айтона, если не ошибаюсь, и не можете не знать, как мы расстались. Наверняка слышали, что меня обвиняют… — я запнулась, но потом четко произнесла: — В предательстве.
— Мне это известно, — подтвердил маг серьезно. — Именно поэтому так себя и веду. — Слабо усмехнулся в ответ на мое недоумение. Пояснил: — Вы не видели, но я много раз сопровождал вас на прогулках с лордом-протектором. Наблюдал, как вы общаетесь, составил свое мнение. И оно не изменилось даже после случившегося… недоразумения.
Повисла пауза.
— Ну а еще, мне о вас рассказывал мой друг, Рик Харт. Замечательная самоотверженная девушка из его историй просто не может быть злодейкой, — закончил лэйр почти весело.
— Спасибо… — прошептала сдавленно.
— Потерпите, госпожа Бэар, — маг легко коснулся моей руки. — Все выяснится, так или иначе. Лорд-протектор ранен, слаб, а сильные снадобья, которые он сейчас принимает, не очень-то способствуют ясности рассудка. Ему тоже тяжело, поверьте. На него давят… — Виаст на мгновение замолчал, словно почувствовав, что сказал лишнее. — Дайте ему время, он обязательно во всем разберется.
Я кивнула и отвела взгляд. Обида на Айтона не прошла, как бы маг ни объяснял его действия, и обсуждать поведение высшего не было желания.
После этого разговора, мы с лэйром если и не подружились, то начали общаться вполне тепло и непринужденно. Меня порадовало известие, что именно ему поручено проследить, как мы устроимся в имении и оставаться рядом столько, сколько потребуется. С ним мы точно поладим.
Вот и сейчас при виде Виаста все грустные мысли если не улетучились, то
