— Ну, в общем-то так оно и было, — Уна подмигнула мне, опустилась на соседний стул, погладила меня по волосам. — Тяжело тебе сегодня пришлось, девонька. Харт-то не обидел? Вижу, что нет. Неплохой он человек, хоть и маг. Приличный. И ты ему очень нравишься. Не хмурься, нравишься, это даже слепой бы понял. Вот бы вам…
Она не договорила, махнула рукой и, тяжело поднявшись, отошла к плите, где сразу загремела кастрюлями, а я отправилась в свою комнату. Хотела отдохнуть, но звеневшая внутри струна не ослабевала — лишь натягивалась сильнее. События сегодняшнего утра никак не отпускали.
Новый лагорец на воротах, слишком придирчивый и подозрительный… Сэлмон, который не собирался выполнять обещанное и возвращать слово, хотя я всегда считала его человеком чести… Появление Харта, наш разговор, и, наконец, то, что я от него узнала… Рик — единокровный брат Сэлна. Немыслимо!
Мысли вихрем проносились в голове, сменяя одна другую. Мелькали. Ускользали. И я также бесцельно кружилась по комнате, пока дверь не отворилась, впуская маму.
— Не помешала, солнышко? Я принесла твое кольцо. — Мне протянули раскрытую ладонь.
Нетерпеливо дернула головой.
— Конечно, нет, проходи, — забрала подарок Айтона, надела на палец и, не дожидаясь пока мама устроится в кресле, выпалила то, что уже несколько часов жгло губы: — Мам, ты знала, что у герцога ли Парса есть еще один сын, кроме Сэлмона?
Мама ответила не сразу. Села, выпрямилась, — как всегда утонченно-элегантная, даже в просто темном платье, без украшений — сжала руки на коленях, нервно переплетя пальцы.
— Кто тебе это сказал?
Она подняла на меня взгляд, внимательный, серьезный.
— Не важно… Так знала?
— Да.
— А то, что он…
— Одаренный? Тоже… Мы с Олианной знакомы еще со школы. Видеться удавалось нечасто — я в столицу, где она жила, редко приезжала, — но писали мы друг другу регулярно, а при первой возможности старались встретиться и тогда уж выговаривались всласть. Беседовали обо всем, дни напролет. У нее и подруг-то больше не было, да и у меня тоже. Нас многое связывало, — мамино лицо озарила теплая улыбка. — Общие воспоминания, детские проказы, маленькие девичьи секреты, женские заботы и горести, похожие взгляды на жизнь. Так что, да, мне давно известно, что одна из любовниц ли Парса родила ему сына. Что ребенка отправили к магам, а глупый мальчик потом вернулся и… Если бы не Олианна… Надеюсь, ему удалось вернуться к своим.
— Удалось. Это Рик… Лэйр Харт.
— О… — удивленно выдохнула мама, замерла на миг. — Харт… Надо же. Я ведь помнила фамилию Майды, но мне и в голову не пришло… Как причудливо переплетаются нити судьбы. Олианна обрадовалась бы тому, что юноша жив. Ей никогда не нравилось, что храмовники творят с теми, кто отмечен даром Сахтара. Когда-то, еще до замужества, она увлеклась…
Мама осеклась, поняв, что сказала лишнее.
— Ты никогда об этом не упоминала, — произнесла я ошарашенно.
— Не имела права, — помрачнела мама. — Это не моя тайна.
— А о себе тоже не имеешь права говорить? Поэтому скрываешь правду?
— Эли?.. — мама вопросительно вскинула брови.
— Ты ведь сама когда-то встречалась с магом, да? — высказала я давно копившиеся в душе подозрения. — Наверное, даже любила. Это от него ты узнала о высших, а вовсе не из рукописи, верно? Айт меня уверял, что доступных записей об алхорах не существует, все они хранятся где-то там у них, под замками.
— Твой Айт успел пролистать все книги на свете? — вспыхнула мама, но уже через мгновение добавила мягко, словно жалея о своей резкости. — Прости, солнышко. Есть вещи, о которых я, действительно, не могу рассказать, но остальным с радостью поделюсь. И Айтон не прав, книги об алхорах есть. Почти все, что мне известно о высших, я прочитала именно в там, в старых свитках и фолиантах.
Меня царапнуло это «почти все», но я не стала настаивать. Мама только на первый взгляд казалась мягкой, уступчивой, даже покорной — то, что считала важным и ценным для себя, она отстаивала до конца и никогда не сдавалась, как бы на нее ни давили.
Мы проговорили несколько часов. Мама сообщила то, что знала о высших, но все это мне и так уже было известно. Ничего нового она не открыла, скорее, у меня нашлось бы, чем ее удивить.
Мамины книги, действительно, оказались очень скупы на ценные сведения.
А потом на запястье неожиданно ожил нхоран, заставив меня запнуться на полуслове. До вечера оставалось еще очень много времени, Айтон никогда не связывался со мной так рано.
До кареты, стоявшей за поворотом в маленьком глухом переулке, куда даже окна ни одного из домов не выходили, я не дошла — добежала.
Строго говоря, высший не имел права вызывать меня сейчас. Ночь еще не наступила, а дни, по соглашению, принадлежали мне, так что, можно было спокойно отказаться и дождаться вечера. Но вместо этого я сжала запястье, подтверждая, что слышу… приду, торопливо собралась, попрощалась с мамой и выскочила из дома. Лучше пойти, чем сидеть на месте, терпеливо наблюдая, как на город опускаются сумерки, и гадать, почему Айтон решил нарушить договор и позвать меня раньше времени.
Пока добиралась до экипажа, успела надумать и навоображать всякого.
Высший ранен, ему снова нужна помощь…
Он здоров, но ему известно о Сэлне…
Сердце билось пойманной в силки птицей.
А вдруг бывшего жениха схватили, и он обо всем рассказал? Конечно же, и о моем участии в побеге. Сейчас меня отвезут не в знакомый особняк, а в тюрьму, бросят в какой-нибудь самый сырой, мерзкий подвал и примутся допрашивать. Айтон станет холодным, отстраненным, строгим и будет злиться. Ох…
Я то замедлялась, то снова ускоряла шаг, в зависимости от того, какие идеи приходили в голову.
Нет, если бы высший узнал о Сэлмоне, Хвич обязательно предупредил бы меня… Или?.. Никаких «или», точно бы предупредил. Горгул же сказал, что я «их», а своих всегда защищают и берегут… По крайней мере, я очень на это надеюсь.
