Носов лег. Уставился в свод туннеля, дожидаясь, пока боль стихнет и мысли перестанут путаться. Он почти вспомнил все, что было нужно. Оставалось совсем чуть-чуть, но бешеные удары пульса в висках и озноб мешали сосредоточиться.
Карлик сел. Посмотрел на коробку, в которой призывно поблескивали шприцы. Всего один укол, и он обретет возможность более или менее трезво оценить ситуацию.
Трезво?! После укола? Чушь. Шприцы надо разбить. Не факт, что в них наркотик. Возможно, там – отрава. Яд, который убьет его. Ну и пусть. Назовем это – прекратить мучения. Всего один укол, дорогой Вездеходик. Всего один!
Карлик сдался. Подобрался к коробке, взял шприц, закатал рукав комбинезона, в качестве жгута использовав лямку рюкзака. Чтобы справиться с дрожью, до крови прикусил губу – теперь удалось попасть иглой в вену. Носов надавил на поршень, ослабил жгут и почувствовал, как жидкость переливается из колбы шприца в его тело.
Что произойдет? Вариантов немного: либо он умрет, либо…
– Харам-бурум!
Мелодия зазвучала вновь. В шприце действительно был наркотик. Первое, что сделал Носов после того, как понял это, отыскал камень. Хрусть! От второго шприца остались только осколки стекла, поблескивающие в свете фонарика металлические детали и мокрое пятно на пыльном полу.
Уговор есть уговор. Всего один укол, который позволит снять ломку. Отпущенное время использовать на то, чтобы обследовать туннель. Ему слишком долго не везло, и теперь удача обязана вернуться. Он должен выбраться из этой ловушки…
– Не выйдет.
– Ничего у тебя не получится.
– Зря разбил второй шприц.
Голоса, прозвучавшие из мрака, принадлежали разным людям.
– Заткнитесь! – огрызнулся карлик.
– Ага, прямо сейчас.
– Уже, разогнались.
– Слушаемся и повинуемся!
Из мрака выступило существо в форме цвета хаки, с красным бантом на груди и начищенных до зеркального блеска сапогах. Головы у него было три. Правая и левая принадлежали Корбутам – ЧК и профессору. А по центру размещалась башка начальника, отдавшего приказ замуровать его живьем.
– Проваливай! – Вездеход направил луч фонарика на монстра. – Тебя здесь нет!
– Так ты определись, – посоветовал Корбут-старший. – Если меня нет, то и проваливать некому.
– А если я есть, то с какого перепугу стану тебе подчиняться? – поддакнул Чеслав.
– Именем коммунистической партии, сдохни! – пробасила третья голова.
Свет заставил трехглавого монстра исчезнуть. Вездеход обошел свои владения. Один раз, второй. Никакого намека на выход. Камни огромные. Настоящие валуны. Стены – бетонные. Потрескавшиеся, но достаточно прочные.
Карлик посветил на стык стен и пола. Щель толщиной в пару сантиметров – отличное место, чтобы рыть туннель. Через год он сможет выбраться из ловушки. Если, конечно, не станет филонить…
Ну вот и все. Его единственная надежда – помощь снаружи, но кто станет ему помогать? Даже если красные разнесут весть о том, как расправляются с врагами, даже если точно укажут место…
Ерунда. Никто ему не поможет. Носов сел, положил на колени плеер. Помирать, так с музыкой. Он успел вставить в ухо один из наушников, когда услышал шуршание за спиной.
Карлик резко обернулся. Шуршание стихло. Возможно, было просто слуховой галлюцинацией. И все-таки Вездеход решил посветить фонариком в то место, откуда был звук.
Только камни. Острые обломки бетона. Он услышал шум просто потому, что очень хотел его услышать. Ничего не было. Николай уже отворачивался, когда шуршание повторилось. На этот раз никаких сомнений в том, что кто-то пытался выбраться из щели между камнями, не было. Носов вскочил, наклонился и попытался сдвинуть бетонный обломок. Из этой затеи ничего не вышло, но ничего сдвигать и не понадобилось – из щели показалась голова рептилии. Змея? Червь? Или…
Существо, извиваясь, выбралось в туннель и раскрыло очень похожий на чашку капюшон. Иерихон, которого Вездеход считал плодом больной фантазии Феррума, существовал на самом деле.
Глава 24
Операция «Махно»
Никита не просто дрожал. Каждая клетка его тела вибрировала с такой силой, что могла взорваться. Причиной тому был ужас. Он точно знал, что ничем не провинился перед коммунистической партией и ее бессменным вождем, товарищем Москвиным, но вызов в штабной вагон генерального секретаря, который с помощью двух автомотрис курсировал по станциям Красной Линии, нигде подолгу не задерживаясь, это было слишком.
Никита относился к числу высокопоставленных офицеров, но звезд с неба не хватал, не тешил себя карьерными иллюзиями и трезво оценивал собственную значимость. Поручить ему подготовку траурного метропоезда, предназначенного для перевозки тела Ленина, одно. И совсем другое – личная встреча с самим Москвиным.
Награждать и повышать его в звании никто не собирался, Никита был уверен в этом на все сто. А вот поводов для наказаний могло найтись предостаточно, даже мнимых. После визитов к Москвину с небосклона партийной жизни бесследно исчезали звезды первой величины, а уж раздавить его… Генсек даже не заметит, что от верного служаки осталось всего-навсего мокрое место.
Никита так разволновался, что чуть было не вскочил на подножку штабного вагона. Его остановил суровый окрик охранника – детины двухметрового роста с квадратным лицом, в руках которого автомат выглядел игрушечным.
– Стоять. Ждать. Войдете по моей команде.
– Есть. Так точно. Разрешите…
Никита замолчал, поняв, что несет ахинею. Съежился и опустил голову. От своих тягостных дум отвлекся, лишь услышав стук сапог. У двери вагона остановились три рослых солдата. Один из них толкал перед собой инвалидное кресло, два других шли по бокам. Рассматривать сидящего в кресле Никита не стал, чтобы не усугублять свое и без того весьма шаткое положение.
– Можете войти. Вас ждут.
– Могу?
– Да. Поднимайтесь в вагон.
Никита увидел, что кресло опустело. Солдаты успели переместить важную персону в вагон и теперь застыли по стойке «смирно».
Перед тем как подняться, Никита выудил из кармана галифе носовой платок и вытер вспотевший лоб. Сунуть платок в карман так и не сумел – промахнулся. Белый комок ткани упал под колеса вагона.
Вагон освещала настольная лампа под зеленым абажуром. Лицо сидевшего за столом человека рассмотреть было нельзя – оно пряталось в тени, видны были только кисти рук и обшлага рукавов кителя цвета хаки. Правая рука была неподвижной, словно ее приклеили к зеленому сукну стола, между пальцами левой был зажат остро отточенный красный карандаш. Никиту почему-то взволновал именно он. А еще – отсутствие бумаги. Зачем Москвину карандаш? Может, он захочет воткнуть его в глаз нерадивому офицеру?
– Товарищ Москвин, капитан…
– Не надо кричать, капитан. Со слухом у меня все в порядке. И Москвина здесь нет. Моя фамилия – Субботин.
Человек за столом наклонился. Из тени выплыло лицо, напоминавшее восковую маску. Болезнь явно прогрессировала. Правый глаз был красным от крови из-за лопнувших сосудов, уголок рта сполз вниз, а подбородок подергивался от нервного тика.
– У товарища Москвина сейчас неотложные дела и он любезно позволил мне принять вас в своем штабном вагоне. Лучше места для того, чтобы поговорить с глазу на глаз, не найти
