– Нет, – громко выпалил Гаррисон.

Капитан Грейдер оторвал глаза от своих бумаг.

– Если вы решили сначала отвечать, а потом выслушивать вопросы, то нам лучше зайти к врачу. Или у нас на борту появился телепат?

– Я думал… – пояснил Гаррисон.

– Это я одобряю, – сказал посол. – Думайте, и побольше. Может быть, это постепенно войдет в привычку. Когда-нибудь вы даже добьетесь того, что этот процесс будет проходить безболезненно.

Он снял с полки толстую книгу.

– Вот он, на этой странице. Жил четыреста семьдесят лет тому назад. Ганди, именуемый Отцом. Основатель системы гражданского неповиновения. Последователи этого учения покинули Терру во время Великого Взрыва.

– Гражданское неповиновение, – повторил посол, закатывая глаза. – Но нельзя же использовать его как социальный базис! Такая система просто не сработает!

– Сработала, да еще как, – утверждающе сказал Гаррисон, забыв добавить «сэр».

– Вы возражаете мне?

– Просто констатирую факт.

Посол свирепо впился в него глазами.

– Вы отнюдь не специалист по социально-экономическим проблемам. И зарубите это себе на носу. Любого такого, как вы, ничего не стоит обвести вокруг пальца.

– Система работает, – стоял на своем Гаррисон, удивляясь собственному упрямству.

– Как и ваш идиотский велосипед. У вас образ мышления на уровне велосипеда.

Что-то щелкнуло, и голос, очень похожий на голос Гаррисона, сказал: «Чушь».

– Что?

– Чушь, – повторил Гаррисон.

Посол потерял дар речи. Встав из-за стола, капитан Грейдер применил свои полномочия:

– Вам запрещается покидать корабль. Убирайтесь отсюда и ждите дальнейших распоряжений.

Гаррисон вышел. Мысли его были в смятении, но в душе он испытывал странное удовлетворение.

Прошло еще четыре долгих, томительных дня. Всего девять со времени посадки на этой планете.

На борту назревали неприятности. Увольнения третьей и четвертой групп постоянно откладывались, что вызывало нарастающее недовольство и раздражение.

– Морган опять представил третий список, но капитан снова отложил увольнение, хотя и признал, что этот мир нельзя классифицировать как враждебный и что нам положено увольнение.

– Так какого же черта нас не выпускают?

– Предлог все тот же. Он не отменяет увольнение, он только откладывает его. Здорово придумал, а? Говорит, что даст увольнение немедленно, как только вернутся все, кто не пришел из первых двух групп. А они никогда не вернутся.

Претензии были законными и обоснованными. Недели, месяцы, годы заключения в непрерывно дрожащей бутылке неважно какого размера требуют полного расслабления хотя бы на короткое время. Люди нуждаются в свежем воздухе, в твердой земле под ногами, в широких горизонтах, в обильной еде, в женщинах, в новых лицах.

– Только мы сообразили, как здесь надо себя вести, а он уже хочет навострить лыжи. Одевайся в штатское и веди себя как ганд, и все дела. Даже ребята из первого увольнения не прочь попробовать еще раз.

– Грейдер побоится рисковать. Он уже и так многих потерял. Если не вернется еще хотя бы половина следующей группы, у него не хватит людей довести корабль обратно. Застрянем тогда здесь. Что ты на это скажешь?

– А я бы не возражал.

– Пусть обучит чиновников. Хоть раз в жизни займутся честным трудом.

Подошел Гаррисон с маленьким конвертом в руках.

– Смотри, это он уел его превосходительство и остался без берега, прямо как мы.

– Мне так больше нравится, – заметил Гаррисон. – Лучше быть наказанным за что-то, чем ни за что!

– Это ненадолго, вот увидишь. Мы терпеть не намерены. Скоро мы им покажем.

– Как именно?

– Подумать надо, – уклонился его собеседник, не желая раскрывать раньше времени свои карты. Он заметил конверт. – Это что, дневная почта?

– Вот именно.

– Как знаешь, я вовсе не хотел совать нос в чужие дела. Думал, просто что-нибудь еще случилось. Вам, инженерам, все письменные распоряжения обычно поступают в первую очередь.

– Да нет, это действительно почта, – сказал Гаррисон.

– Откуда же это ты получаешь письма?

– Воррал принес из города час назад. Мой приятель угостил его обедом и передал письмо для меня, чтобы он погасил об за обед.

– А как Ворралу удалось уйти с корабля? Что он, привилегированный?

– Вроде. У него жена и трое детей.

– Так что с того?

– Посол считает, что одним можно доверять больше, чем другим. Когда у человека есть, что терять, он вряд ли уйдет. Поэтому он кое-кого отобрал и послал их в город собрать информацию о дезертирах.

– Они что-нибудь выяснили?

– Не очень много. Воррал говорит, что это пустая трата времени. Он нашел там нескольких наших, пытался уговорить их вернуться, но они на все отвечают: «Нет, и точка». А от местных, кроме «зассд», ничего не услышишь.

– Что-то в этом есть, – заметил один из присутствующих. – Хотел бы я сам на это взглянуть.

– Вот этого-то Грейдер и боится.

– Ему скоро многого придется бояться, если он не образумится. Наше терпение иссякает.

– Мятежные речи, – упрекнул его Гаррисон. – Вы меня шокируете.

Он прошел в свою каюту и вскрыл конверт. Почерк мог бы быть и женским, во всяком случае, он надеялся на это. Но письмо было от Глида: «Где я и чем занимаюсь – значения не имеет: письмо может попасть в чужие руки. Скажу тебе одно – все вырисовывается по первому классу, надо только выждать, нужно время для укрепления знакомства. Остальное в этом письме касается тебя. Я тут наткнулся на одного толстячка. Он представитель фабрики, выпускающей эти двухколески с вентилятором. Им нужен постоянный торговый агент фабрики и мастер станции обслуживания. Толстячку уже подали четыре заявления, но ни у одного из желающих