– Ну и что с того?

– Параграф 131а гласит, что в небоевой обстановке весь экипаж, за исключением дежурной вахты, имеют право на увольнение на берег сразу же после разгрузки корабля или в течение 72 часов после посадки на планету. – Грейдер поднял взгляд от книги. – К полудню все настроятся на увольнение и будут гореть нетерпением. Если увольнения они не получат, может возникнуть недовольство.

– Недовольство? – переспросил, криво улыбаясь, посол. – А если я объявляю эту планету враждебной? Это сразу пресечет недовольство, не так ли?

Невозмутимо сверившись с книгой, Грейдер дал ответ:

– Параграф 148 гласит, что враждебной может считаться планета, систематически оказывающая землянам противодействие силой. – Он перевернул страницу. – В настоящем уставе противодействие силой определяется как любое действие, направленное на причинение физических повреждений, независимо от того, имело ли данное действие успех или нет.

– Я не согласен. – Посол принял выражение глубокого недовольства. – Неизвестный мир может быть враждебен психологически, даже если он не прибегает к противодействию силой. Пример у вас перед глазами. Это отнюдь не дружественная планета.

– Устав космослужбы не предусматривает классификации планет как «дружественных» или «недружественных», – сообщил Грейдер. – Все планеты классифицируются только как «враждебные» или «невраждебные». – Он опять похлопал по переплету. – В этой книге все указано.

– Мы получим первый приз на конкурсе дураков, если позволим руководить собой какой-то книжонке или команде. Вышвырните свой талмуд в иллюминатор. Или суньте в мусоросборник. Избавьтесь от него любым угодным вам путем и забудьте о нем.

– Прошу, ваше превосходительство, простить меня, но я не имею на это права. – Грейдер открыл книгу на первой странице. – Основные параграфы 1а, 16 гласят: «Как в космосе, так и на берегу весь личный состав корабля подчиняется только капитану или назначенному им лицу, которые действуют исключительно на основании устава космослужбы и несут ответственность только перед Главным штабом космического флота, расположенным на Терре. То же касается десантных войск, официальных гражданских лиц и пассажиров, находящихся на борту космических кораблей (как в полете, так и на берегу). Вне зависимости от их ранга и полномочий они подчинены капитану или назначенному им лицу. Этим лицом является один из офицеров корабля, исполняющий обязанности своего непосредственного начальника в случае отсутствия или его выхода из строя».

– И все это означает, что хозяин в замке вы, – сказал не очень этим обрадованный посол. – А кому такой порядок не нравится, может сойти и дальше не ехать.

– Со всем должным к вам уважением я вынужден признать, что дела обстоят именно так. Я ничего не могу изменить: устав есть устав. И личному составу он хорошо известен. – Грейдер с шумом захлопнул книгу и отложил ее в сторону. – Могу поставить десять против одного, что все сейчас гладят брюки, причесываются и наводят лоск. Я знаю, что они обратятся ко мне, как положено по уставу, и я не имею права им отказать. Согласно правилам они попросят старпома представить мне на утверждение список увольняемых. – Он глубоко вздохнул. – Единственное, что я смогу сделать, это вычеркнуть несколько фамилий или изменить очередность увольнений, но отменить их совсем я не могу.

– Может быть, это даже будет полезным – пустить ребят погулять в город, – предложил полковник Шелтон, который и сам был бы не прочь гульнуть. – Прибытие флота всегда хорошая встряска для захолустного порта. Контакты будут устанавливаться десятками, а мы именно этого и добиваемся.

– Мы добиваемся контактов с руководством этой планеты, – отметил посол. – Мне как-то трудно себе представить руководящее лицо, примеряющее свою лучшую шляпку, пудрящее нос и выскакивающее на улицу, чтобы подцепить изголодавшегося забулдыгу матроса. – Его пухлое лицо передернулось. – Мы должны искать иголку в стогу сена. Это работа не для матросни.

– Я не могу не согласиться с вами, ваше превосходительство, нам придется рискнуть, – сказал Грейдер. – Личный состав ожидает увольнения, а обстановка лишает меня власти препятствовать ему. Подобную власть мне может дать только одно.

– Что именно?

– Факты, которые позволят мне классифицировать планету как враждебную в том смысле, как определено уставом.

– Можно ли как-нибудь это устроить? – И, не дожидаясь ответа, посол продолжил: – В каждом экипаже всегда есть неисправимый бузотер. Найдите его, поднесите двойную чарку венерианского коньяка, обещайте немедленное увольнение на берег, но выскажите сомнение в том, что оно придется ему по душе: мол, эти ганды на нас смотрят как на отбросы. Потом выпихните его из корабля. Когда он вернется с подбитым глазом и будет хвастать, как он отделал того парня, объявите планету враждебной. – Посол сделал выразительный жест. – Что еще? Физическое насилие. Все согласно уставу.

– Параграф 148а особо подчеркивает, что устав имеет в виду систематическое противодействие силой. Индивидуальные же стычки не рассматриваются уставом как факты, доказывающие враждебность планеты.

Посол разгневанно обернулся к старшему гражданскому чиновнику:

– Когда вернетесь на Терру, если вы вообще доберетесь обратно, можете сообщить руководству соответствующего ведомства, что космическая служба дезорганизована, парализована и не способна к выполнению своих функций благодаря составляющим уставы бюрократам

Прежде чем чиновник смог придумать ответ, достаточно благоприятный для себя, но и не противоречащий словам посла, раздался стук в дверь. Вошедший старший помощник Морган молодцевато откозырнул и протянул капитану Грейдеру лист бумаги.

– Список первой группы увольняемых, сэр. Прошу утвердить.

Четыреста двадцать матросов ринулись на город ранним утром. Как все моряки, истосковавшиеся по берегу, они горели надеждами и нетерпением.

Глид примкнул к Гаррисону. Среди отпускников он был единственным сержантом, а Гаррисон – единственным десятым инженером. К тому же только они двое были в штатском. Без мундира Глид чувствовал себя не в своей тарелке, а Гаррисону не хватало велосипеда. Этих мелочей было достаточно, чтобы свести их вместе хотя бы на один день.

– Лафа, ей-богу, – с энтузиазмом заявил Глид. – Немало было на моем веку приятных увольнений, но это просто лафа. На всех остальных планетах