Спиртовка горела, из носика чайника бил горячий пар.
Вытащив труп худощавого снайпера из помещения, Хип, пробежав метров двадцать, наткнулся на Амбала, который целенаправленно полз в сторону леса.
– Шустрый ты, Амбал! – обозначил свое присутствие Хип и, решив не утруждать себя ночной беседой, нанес ему ребром ладони удар по сонной артерии.
Возиться с Амбалом у Хипа не было никакого желания, да и надо было привести на НП Сида, который по-прежнему сидел в позе орла в ста пятидесяти метрах отсюда, дожидаясь прихода начальства.
– Ты не околел, лейтенант? – спросил Хип, подходя слева.
– Что-то меня колотит! – мотнул головой Сид, пытаясь подняться.
– Сейчас придем на ваш НП, и там немного вмажешь шнапса, переоденешься в сухое и согреешься! – пообещал Хип, помогая ему встать.
– Аковцы меня двенадцать часов били и, наверное, что-то отбили. Но троих я отправил в преисподнюю! Нечего таким тварям землю коптить! – передергивая широченными плечами, заявил Сид. Он шагов через десять смог идти вполне самостоятельно.
Не доходя до НП трех метров, Хип взял Сида за руку и подвел к первому нападавшему, теперь уже трупу.
– Стой тут и жди. Можешь на труп присесть! – предложил Хип, вручая Сиду странную винтовку.
– Это наша винтовка! Что-то случилось с отрядом… – начал говорить Сид, но Хип прикрыл ему рот ладонью.
– Тише! Все разговоры через две минуты! Мне надо живого пленного притащить на НП! – заявил Хип, уходя в сторону.
Схватив Амбала с поломанными или сильно ушибленными ногами за руки, он бодро потащил его к НП, где свалил на пол, к кровати. Еще через минуту притащил сюда и труп, прикинув, что проход к кровати имеется.
Проведя Сида на НП, Хип посадил его на стул и начал снимать с него ранцы, чувствуя, что и его самого мотает от усталости. Повесив вещевые мешки и две винтовки на вешалку, а ранцы поставив в угол, он сдернул с высоко вбитого гвоздя одну из плащ-палаток. Расстелив ее на полу, перетащил на нее труп снайпера. Опустившись на колени, начал обыскивать покойного.
– Снимай гидрокостюм и положи его справа, – приказал Хип Сиду, ощупывая боковые карманы снайпера. В одном обнаружился маленький флакон. Хип поднес флакончик к носу и сразу ощутил тонкий запах французских духов. Точно такие же Хип покупал жене в столице Аргентины – в маленьком бутике около памятника Боливару. «Чем ты, подруга, сейчас занимаешься? Заложила грязное белье в стиральную машинку, сидишь на унитазе и куришь? Когда я дома, курить тебе не разрешаю, а когда меня нет, куришь как слон!» – с нежностью подумал Хип, поднося к носу пачку сигарет, которые источали запах меда, и стеклянную емкость, от которой разило ацетоном.
«Зачем снайперу ацетон? И маникюрный набор для чего?» – удивился Хип, и в это время Сид спросил хриплым голосом:
– Хип! Можно я прилягу на койку?
– Ложись, поспи пару часов, пока я обыщу труп и одного живого порасспрашиваю, – согласился Хип, подбадривающе кладя руку на плечо мгновенно упавшего на постель лейтенанта. Горячие пальцы Сида нашли руку Хипа и сжали ее.
Под кроватью заворочались и глухо замычали.
Сид вскинул голову и вопросительно посмотрел на Хипа.
– Это пленник аковцев. Они его заковали в наручники, а ключи я пока не нашел! Нам самим наручники могут понадобиться! – пояснил Хип, укрывая голое горячее тело Сида шерстяным одеялом.
– Совсем забыл! Я же тебе обещал выпивку! – вспомнил Хип, протягивая бутылку шнапса.
Сделав два больших глотка, Сид вернул бутылку. Кровать два раза скрипнула, и лежащий на ней тяжело вздохнул.
Глава 5
Все может спецназ, особенно морской.
Ночевка на свежем воздухе
Захоронив труп, Хип вернулся в помещение. Так как Амбал не приходил в сознание, Хип надежно связал его и, решив, что утро вечера мудренее, сдвинул стену зеленого НП на место, оставив небольшой проход. Боевой пловец решил лечь спать на свежем воздухе, подальше от скопления незнакомых людей, полагая, что на траве под дождем его точно искать не будут.
Хип внимательно прислушался к посторонним шумам, но, кроме однотонного шелеста дождевых капель, ничего слышно не было. Выключив горелку в спиртовке, внимательно осмотрел народ, находящийся в помещении, и решил проснуться в пять утра.
Затем вышел под дождь и, отойдя на двадцать метров от НП, улегся прямо на траву, положил под голову свернутую телогрейку, найденную в углу. Он уснул чутким сном под шорох дождя, который бессильно барабанил по прочному специальному гидрокостюму, рассчитанному на погружение до ста пятидесяти метров. На всякий случай Хип включил обогрев – на двадцать градусов, поставив таймер гидрокостюма на четыре сорок.
Проснувшись от легкого покалывания в левом плече, Хип еще минут десять понежился в тепле и, встав, начал снимать гидрокостюм, не заходя на НП.
Постояв голышом под холодным дождевым душем, он заметил на траве странную штуку типа очков, которую притащил в помещение, как и вымытый, аккуратно свернутый гидрокостюм.
Хип, находясь в прекрасном настроении, оделся в реквизированную форму аковцa и решил заняться спасением найденного под кроватью мужика, тем более что ключи от наручников обнаружились в кармане Амбала, который молча лежал в углу и зло вращал глазами, явно показывая, какой он крутой и злобный. Забрал Хип у Амбала и стеклянную трубочку с таблетками.
За стеной не уставая барабанил дождь, но на НП было на удивление сухо и тепло.
– По-русски понимаешь? – спросил Хип, ставя на зажженную спиртовку котелок с дождевой водой.
Амбал прикрыл глаза и сделал вид, что лишился чувств.
– Колхоз – дело добровольное! – моментально отреагировал Хип и извлек из-под кровати скрюченного коренастого, упитанного мужика в бессознательном состоянии. По причине давней нелюбви к политотдельским работникам Хип дал мужику прозвище Политрук.
Отстегнув наручники, Хип хозяйственно уложил их в свой карман. Обыскивать упитанного мужика он не стал, решил заняться приготовлением завтрака, тем более что Политрука уже наверняка тщательно обыскали и реквизировали у него все ценное. Но вот плотное телосложение спасенного говорило о том, что мужик прилично питался и явно не голодал даже на оккупированной территории, что было довольно подозрительно.
Кинув взгляд на Сида, который беззаботно спал, Хип вскрыл банку тушенки и, разлив кипяток по трем кружкам, щедро сыпанул туда кофе, благо банка с бразильскими благородными молотыми зернами стояла на столе.
По комнатке поплыл завлекательный кофейный запах.
– Разве можно так с людьми обращаться? – хрипло спросил пришедший в себя Политрук, чуть приподняв кудлатую голову и старательно изображая страдание на одутловатом лице.
– Извините! Долго искал ключи от наручников! – склонил голову Хип, внимательно рассматривая найденное возле НП непонятное устройство, которое состояло из двух толстых окуляров с затемненными стеклами.
– Я теперь ничего не могу сделать с руками и ногами! Они как неживые! – пожаловался Политрук, кинув на Хипа злой взгляд.
– Что у вас случилось? – небрежно поинтересовался Хип, внимательно рассматривая оборванный пятижильный кабель, который шел от устройства.
– На наш лагерь
