Санёк послушно запрокинул голову. Наверху переплетались колючие скрюченные ветки с редкими пучками зелени, возились белые пушистые зверушки с длинными хвостами. Вряд ли опасные. Но, возможно, съедобные…
– Это лемуры, – проворчал Головачёв. – Следи за ними. Гадский перевёртыш может брать их под контроль. И смотреть их глазами. Так что он нас видит.
Дедушка выругался ещё более витиевато, хотя казалось бы, куда уж.
Санёк же увидел палку. Сухую. Примерно метровой длины.
– Дай сюда! – потребовал Головачёв. Выковырял из песка мелкий острый осколок и одним ударом булыжника вогнал его в палку. Палка, не выдержав, разломилась пополам. Но, как оказалось, именно это дедушка и собирался сделать. И треснула палка не просто так, а образовав что-то вроде ужасно корявых деревянных ножей. Ловко!
– На! – Дедушка вручил деревяхи Саньку. – Перевёртыша, если достанешь, бей в глаза. В туловище бесполезно. У него регенерация бешеная. Что ты вообще можешь?
– В смысле?
– Что ты можешь, кроме как бегать и драться?
Санёк пожал плечами…
– Видеть проходы в другие зоны? – предположил он.
Дедушка скривился, будто червяка в яблоке надкусил.
– Не ты их видишь, а они тебя, – буркнул он. – Ты ж химера второго уровня!
Санёк пожал плечами:
– Я недавно второго уровня.
Голышом он чувствовал себя неуютно.
А вот дедушку обнажёнка напрягала не особо. И, надо отдать ему должное, мыслил он правильно. Сначала – оружие.
– Пространство держи! Уж это-то ты должен уметь, салабон!
Санёк перехватил палки, будто настоящие ножи, расфокусировал зрение…
Этого хватило. Чувства обострились. Картинка, звуки, запахи…
Дед метнул камень так быстро, что даже обострённым вниманием Санёк еле успел отследить бросок. А вот среагировать – нет. Не успел. Бы. Если бы камень летел в него.
Но досталось ни в чём не повинной обезьянособачке. Лемуру.
Шлепок попавшего в цель камня, а через пару секунд – шлепок упавшей на закаменевшую потрескавшуюся почву тушки.
Но за эти две секунды произошло немало.
Санёк уловил чей-то промельк в перепутанных колючих ветках. И этот кто-то был явно покрупнее лемура. Хотя прыгал не менее ловко, чем удирающие зверьки. И второй камень, который дедушка метнул уже в эту цель, всего лишь сломал пару веток.
Но сам бросок был хорош. Аж воздух загудел.
Впрочем, на попадание Головачёв, похоже, и не рассчитывал. Высказался многоуровнево в том смысле, что противоестественно порождённым индивидам нехорошо подглядывать за людьми, и, подобрав небольшой, но острый камешек, направился к сбитой зверушке.
Блин! Санёк видел, как дикари с золотоносной реки свежевали добычу кремнёвыми ножами. Дедушка со своим каменным огрызком продемонстрировал превосходство современного человека над первобытным. Вскрыл добыче горло, слил кровь и ободрал тушку в считаные минуты. А ещё через пятнадцать минут на земле лежало четыре куска шкуры, продырявленных в нужных местах и оснащённых ремешками – шнурками.
– Делай, как я! – велел дедушка. Поставил ногу на лоскут пушистой шкурки, и – опа! Первобытная обувка готова.
– Не спи! – прикрикнул он на Санька. – Засохнет – пропадёт!
Санёк поспешно «обулся». Выглядело не особо эстетично, хотя внутри ничего так. Мягко.
– Мездру потом обдерёшь, – сказал Головачёв. – Сейчас некогда.
Порылся во внутренностях ободранной тушки, вырвал печёнку, надрезал, разорвал на две части. Половину протянул Саньку.
– Я не голоден! – поспешно отказался тот.
– Жри, дурак! – рявкнул дедушка. – Это стимулятор адаптации!
Удивил.
Вкус у печёнки был омерзительный. Санёк, давясь, заглотил свой кусок, прислушался к организму… И не ощутил никаких изменений.
– За мной! – скомандовал дедушка и лихо припустил по иссушенной почве, ловко маневрируя между колючей флорой.
– Это мы куда? – поинтересовался Санёк, догнав Головачёва.
– Вода, – снизошёл до ответа дедушка. – У нас пара часов, чтобы её найти.
– А что будет через пару часов?
– Солнце поднимется. Станет жарко.
Ну да. Здесь, в Игре, раннее утро. И уже сейчас, скажем так, далеко не прохладно. А если здесь суточная температура меняется, как в пустыне, то к полудню будет за сорок. Будем надеяться, что загар защитит от ядрёного ультрафиолета.
Дедушка бежал на удивление проворно. Санёк, понятно, за ним поспевал. Но он молодой, тренированный… Хотя тут другое. Особое состояние. Когда не думаешь, куда ступаешь. Не думая, притормаживаешь, огибая сплошные заросли, автоматически наклоняешься, ныряя под ветку, перепрыгиваешь через препятствие… Будто у тебя не один ум, а два. Один бежит, другой думает. Нет, не два – три. Третий непрерывно сканирует окрестности. Видит лемура, выгрызающего зелёные листики, спрятанные между колючек, рой жужжащих насекомых, парящую птицу… Мастер войны называл это многопотоковым сознанием. Мастер оружия… Нет, Мёртвый Дед это никак не называл. Просто следил, чтобы Санёк всё делал правильно.
Ландшафт между тем изменился. Отдельные скалы и пригорки уже не были отдельными, собравшись в уходящий вверх каменный склон. Бежать в горку потруднее, зато колючая флора заметно поредела.
Головачёв обернулся.
– Чуешь? – спросил он.
– Что чую? – и, осознав, что именно уже давно поймали его ноздри, Санёк засмеялся: – Водой пахнет!
– Да! – подтвердил дедушка. – Бегущей водой. И зеленью. Тут рядом оазис.
– Далеко? – решил уточнить Санёк, краем глаза наблюдая за парящими в небе птичками. Стервятниками?
– Метров четыреста-пятьсот.
Шутка? Склон стал более пологим, почти ровным. И куда более пустынным, чем ландшафт внизу. Даже колючки здесь росли мелкими редкими кустиками. Последнее, впрочем, радовало. Но всё равно пустыня оставалась пустыней.
Но водой при этом пахло всё сильнее.
– И где… – начал Санёк.
– Уже пришли, – перебил его Головачёв.
– И…
Санёк замолчал. Потому, что увидел.
Нет, не переход в другую зону. Куда банальнее.
– Метров двести – двести пятьдесят, – сказал дедушка. – И мы сможем даже выкупаться.
Чистая правда. Теперь Санёк отчетливо видел и зелень, и воду.
Метрах в двухстах.
Внизу.
На дне узкого, будто прорубленного гигантским топором, ущелья.
– Если сумеем спуститься, – добавил Головачёв задумчиво.
– Сумеем, – уверенно ответил Санёк.
Он уже прикинул трассу и не счел её слишком сложной даже без тросов и костылей. Даже для непрофессионала.
– Я иду первым, – заявил Санёк. – Вы – за мной. Не бойтесь. Если что, я подстрахую.
– Это как? – усомнился дедушка.
– Руку подставлю. Или голову.
Снимать «обувку» или не снимать? Наверное, лучше не снимать. Босиком, понятно, цепче. Но камни, блин, острые и колючки. Нет, лучше так.
Санёк спрыгнул на ближайшую «полочку», повернулся лицом к стенке и махнул Головачёву – можно.
Нет, абсолютная память – это классно. Зацеп рукой за «полочку», нога – в намеченную трещину, перехват, вторая нога на следующий выступ… Перехватить щиколотку Головачёва и поставить его ногу куда следует…
В общем, сам Санёк спустился бы раз в десять быстрее, но и вдвоём они уложились в какой-то час. Самая отвесная часть пришлась на последние тридцать по вертикали. Но её прошли вообще без проблем, потому что здесь было полно цепкой и, что особенно приятно, неколючей растительности.
Хотя до обитавших здесь лемуров Саньку было далеко. Эти прыгали с уступа на уступ, пролетая по воздуху метров по шесть-семь.
Санёк засмотрелся, перестал держать пространство…
И едва не стал обедом.
Окрик Головачёва спас.
Вот же тварь поганая! Крокодил!
Искупаться, значит? Ну-ну.
Рептилия атаковала снова. Причём прыжком. От такой неуклюжей косолапой твари Санёк подобного не ожидал. Но отпрыгнуть успел. Схватил каменюку и от души зарядил по уродливой склизкой башке.
Крит! Тварь свалилась в речку и забилась на мелководье.
– Добивай, пока не удрала! – закричал Головачёв. И, опережая Санька, прыгнул рептилии на спину.
Добили. В дохлом виде тварь выглядела куда скромнее, чем Саньку показалось сначала.
