отец – истязал меня каждый божий день, и все думали, что он замечательный отец. Его
никогда не подвергали сомнению. Джефф – самый милый человек, которого можно
встретить, и люди останавливали нас в продуктовом магазине и спрашивали, все ли со
мной в порядке. Как будто, это он собирался навредить мне.
Эмма таращится на меня.
– Я... прости. Я не знаю, что сказать.
– Ты не должна извиняться. Дело не в тебе. Дело во всех.
– А тот другой мальчик... с которым ты дрался. Кто он?
Каждый раз, как я вспоминаю об этом, мои плечи напрягаются.
– Мэтью. Он на опеке. Живет с нами всего несколько дней.
– Так... что он...
– Перестань. – Я бросаю на нее короткий взгляд. Весь этот разговор подстегивает
меня, а я и так уже был на пределе этим утром. – Я рад отвлечь тебя разговором, если это
то, что тебе действительно нужно, но это ты рыдала у меня на груди в коридоре.
Ее глаза широко распахиваются от удивления, но затем она поворачивается к окну.
Явный отказ говорить.
– Если не хочешь со мной разговаривать, зачем залезла в машину?
Эмма поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Ладно. У тебя есть какая-нибудь хорошая, обнадеживающая цитата из Библии о
разводе?
Ее слова – словно направленное на меня заряженное ружье. Я не могу говорить.
Эмма тоже молчит. Она, кажется, даже не понимает, какую весомость имеют ее
слова.
Несколько миль мы едем молча. Уязвимость и стыд сменяет гнев, который
наполняет салон машины.
– Чего ты от меня хочешь? – наконец спрашиваю я.
– Я не хочу говорить о своих родителях.
Я бросаю на нее взгляд. Она все еще смотрит в окно. Руки скрещены на груди.
Я уже чувствую себя закрытым ото всех людей в моей жизни, но это кажется
преднамеренным. Я рассказал ей о сообщениях моего отца. С ней я чувствовал себя в
безопасности.
Я думал, что она тоже чувствует себя в безопасности со мной.
Я стараюсь стряхнуть с себя наваждение. Я облажался. Я стискиваю челюсти.
– В смысле, ты хочешь, чтобы я ехал дальше?
– Просто отвези меня обратно в школу.
– Ладно.
– Ладно.
Дождь прекращается, когда я заезжаю на парковочное место. Нам приходится
припарковаться далеко сзади, потому что большинство парковочных мест теперь занято
студентами.
Выбравшись из машины, Эмма направляется к главному входу.
Я иду к боковому.
Я ее не останавливаю. Она не останавливает меня.
Мы идем каждый своим путем.
И каким-то образом я чувствую, что проблем навалилось еще больше, чем было до
того.
Глава 23
Эмма
У меня дрожат пальцы, когда я проскальзываю на вторую пару. По какой-то
причине мое воображение представляло, что школа, возможно, свяжется с полицией и те
вышлют поисковый отряд. По пути от машины до входной двери, я придумала целую
историю о том, как проспала и забыла домашнее задание, что и привело к слезам в
коридоре, пока добрый старшеклассник – Рев – не предложил подвезти меня домой, чтобы
забрать необходимое.
Все зря. Очевидно, никто ничего не заметил. Или всем плевать.
Однозначно, прогулять занятия гораздо проще, чем я ожидала. Мне следовало бы
почаще это делать.
Даже Кейт не обращает внимания. Когда я сажусь на стул на уроке Американской
Истории, я застаю ее в тот момент, когда она рисует маркером на лаке для ногтей. У нее
потрясающий макияж, с маленькими стразами вдоль век и яркой помадой. Совершенно
недопустимо в школе, но это никогда ее не останавливало.
Она едва удостаивает меня взглядом, и ее голос пренебрежительный.
– Привет. Я тебя не видела сегодня утром.
Это абсолютно моя вина, но прямо сейчас это замечание затягивает туже проводки
гнева и неуверенности, которые, кажется, стягивают и ранят мою грудную клетку.
Я игнорирую ее замечание.
– У тебя есть серебряный?
Тон моего голоса, должно быть, привлек ее внимание, потому что она поднимает
взгляд.
– Эм?
– Серебряный маркер. У тебя ведь есть? – спрашиваю я в стиле Йоды. Я пытаюсь
подавить раздражение и напряжение, вызванные поездкой с Ревом, но вместо этого слова
звучат враждебно и странно.
Кейт изумленно приподнимает брови и протягивает мне маркер.
Похоже, она хочет поговорить, так что я смотрю вниз и рисую Далека на ногте
левого большого пальца.
Мистер Марон входит с громким йоделем (тирольское пение), затем хлопает
учебник на стол. Я не смотрю на него. Он ничтожен. Мистер Марон обучает бегу по
пересеченной местности, и вечно пялится на девчонок, отпуская комментарии, вроде
«Красивые ноги. Тебе бы бегать». И ему это совершенно сходит с рук. Он меня бесит.
Понятия не имею, почему вообще кто-то бегает по пересеченной местности.
В случае, если я выразилась слишком тонко – я ненавижу этот урок и ненавижу
этого учителя.
– Я прогуляла первую пару, – шепчу я Кейт, понижая голос.
– Тебе нужна прокладка, или что? – шепчет она в ответ.
– Что? – шиплю я. – Я сказала, что ПРОГУЛЯЛА ПЕРВУЮ ПАРУ.
Я привлекла внимание, как минимум еще шестерых студентов. Все они, очевидно, точно слышали, что я сказала.
Или же все они думают, что сейчас как раз та самая неделя месяца. (прим. Period –
переводится как занятия и как менструация).
Кейт смотрит на меня так, будто я только что призналась в убийстве.
– Как?
– Ездила кататься с другом.
– Каким другом? Кого ты знаешь, у кого есть машина?
– Рева Флетчера.
Ее челюсть едва не задевает крышку стола.
В смысле, не буквально. Но все же.
Мистер Марон отворачивается от доски и нам приходится сделать вид, что мы
следим за уроком.
«У тебя есть какая-нибудь хорошая, обнадеживающая цитата из Библии о
разводе?»
Тянущее чувство в желудке не проходит. Я просто ужасна.
Хуже всего то, что я продолжаю думать о своей матери. Я говорила точно, как она.
Мой мобильник вибрирует у моего бедра, но мне приходится выждать минуту, прежде чем вынуть его из кармана.
Я надеюсь на сообщение от Рева, но с тем же успехом я могла бы надеяться, что в
окно влетит единорог. Я бы обрадовалась и сообщению от отца, но опять мимо.
Это Итан.
По крайней мере, это не Nightmare. Я ничего о нем не слышала с тех пор, как
сорвалась тогда. Может быть, именно это мне и нужно было сделать – просто выпустить
пар.
Итан: Как твои дела?
Эмма: Все ок. Я наорала на друга и чувствую себя последней стервой.
Итан: Тебе позволено. Если она хорошая подруга, то все поймет.
Он. Я почти что пишу ответ, чтобы поправить Итана, но... не делаю этого. Я не до
конца уверена, почему.
Я также не уверена в своих отношениях с Ревом, но не похоже, что между нами
что-то серьезное.
После того, что я сказала в машине, вероятно, между нами вообще ничего нет.
Эмма: У меня в голове полный бардак.
Итан: Твои родители постоянно
