щеку и быстро говорит на испанском языке.

— Ты все еще сражен как в первый раз. Это делает меня счастливым, Матео.

Вера стреляет в меня любознательным взглядом, но я просто кладу руку на ее

поясницу и веду в дом.

В каждой комнате есть вентилятор, их постоянное жужжание сопровождает

сладострастные звуки Эллы Фицджеральд на проигрывателе. Мой отец сидит в гостиной с

бокалом вина возле открытой бутылки, откинувшись в кресле, глаза закрыты.

— Не обращайте внимания на него, — говорит Кармен, указывая нам, чтобы сесть, пока она ставит два дополнительных бокала рядом с бутылкой. — Он притворяется, что

спит. Он злится на меня, потому что я не позволила ему добавить еще анчоусов в соус.

Конечно, в тот момент, когда она поворачивается и направляется обратно в кухню, отец открывает один глаз в довольно комичном жесте.

— Не волнуйтесь, она ушла, — говорит Вера на испанском, а я наливаю нам

немного вина.

Мой отец ухмыляется ей благодарно и в груди разливается тепло. У меня никогда

нет сомнений, когда дело доходит до наших отношений, но я знаю, что у большинства

людей есть. Утомительно объяснять, почему я с ней, почему она со мной, почему я

оставил свою жену, как я мог так поступить.

Однако мои родители никогда не судили меня. Они поняли в некоторой степени, что жизнь не всегда приносит вещи в чистом пакете. Всегда найдется кто-то, кто будет

копаться в грязном белье, и когда ты видишь что-то удивительное, то лучше отказаться от

того, что у тебя есть, и держаться за это двумя руками. Они знают, почему я держался за

Веру, когда встретился с ней, и почему до сих пор не отпускаю. Они знают, что настоящая

любовь приходит только однажды, или дважды, если вам действительно повезло.

Мой отец был одним из таких особенно удачливых. Он потерял любовь своей

жизни — мою маму — и хотя потребовалось десять лет, он, наконец, нашел Кармен. Он

никогда не терял надежду или веру, что найдет кого-то еще для себя.

К нам присоединяется Лючия, которая пришла прямо со своей новой работы в

одной из телевизионных станций. Она живая и болтливая, и пьет большую часть вина, но

я не могу не уйти в себя, потеряться в своих мыслях. Времена, как эти, с моей семьей, ошибочно заставляют меня думать, что путь с Верой, который я выбрал, легкий. Это

заставляет меня жаждать теплоту дома, будущего, моей собственной плоти и крови.

Я смотрю через стол на Веру, как она убирает прядь волос за ухо, ее другая рука

подпирает подбородок, ее улыбка и добрые глаза сосредоточены на Лючии, поскольку она

описывает нам свой день сумасшедшими жестами. Я не становлюсь моложе, но не с

Верой. Я не просто так с ней в данный момент, она не просто мимолетная фантазия. Я

хочу, чтобы Вера была рядом всю оставшуюся часть моей жизни.

Страшно размышлять об этом. Нет обязательств. Можно было бы подумать, что

после одного брака и горького развода, я бы дал зарок против целого института брака. Но

моя ситуация с Изабель никогда не портила это понятие для меня. Это то, во что я все еще

верю. Во всяком случае, я верю, что все делаю, как надо.

Я хочу сделать это с Верой. Это — роскошь, о которой я редко позволяю себе

думать, потому что есть так много неизвестного, так много переменного. Именно это и

страшно. Чего хочет Вера? Ей только двадцать четыре, она ни разу не упоминала о браке

или детях, и даже не говорила о таком далеком будущем. Это, наверное, и есть те

причины, почему она чувствует себя такой временной иногда.

Но я не хочу этого больше. Я хочу ее здесь, со мной, навсегда. Я не хочу, чтобы

были какие-либо опасения по поводу того, будет ли она рядом, останется ли в стране или

что-то еще. Я не хочу никаких сомнений, когда думаю о своем будущем. Я хочу знать, что

она будет там со мной, с тем же заразительным смехом, который заставляет мое сердце

петь, с ее взглядом на мир, который бросает вызов моему, и наставляет меня на путь

истинный.

Однако вся эта сторона, все мои потребности и желания, и вещи, о которых я

осмелился мечтать, это то, чем я не хочу напугать ее. Я не хочу подталкивать ее к чему-то, к чему она, может быть, не готова. Иногда она чувствует, что у нас с ней разные пути. Я

хочу убедиться, что это то, чего она хочет сама.

Она ловит мой наблюдающий взгляд за ней, и нотка понимания мелькает в ее

глазах. Я думаю на мгновение, что, возможно, она этого и желает, но потом понимаю, что

Вера — не телепат.

— У Матео есть кое-какие интересные новости сегодня, — говорит она, как будто я

побудил ее к этому.

Я чувствую, как все смотрят на меня. Я поднимаю брови на Веру. Это правда, я

собирался рассказать им о предложении Атлетико, но теперь оно кажется тривиальным по

сравнению с моими предыдущими мыслями. Даже если это шанс вернуть свою карьеру, где работа – это хобби, увлечение, что только усиливает мое желание.

Я откашливаюсь.

— Ну, у меня была встреча с владельцем и генеральным менеджером Атлетико

сегодня.

Все обращают свое внимание на меня. Я не рассказывал им про предыдущие разы, когда встречался с ними, поскольку не был уверен, что будет что-то стоящее, поэтому это

немного внезапно. Это объясняет, почему ухоженные брови Лючии, кажется, полезли на

лоб.

— О чем? — спрашивает Кармен, ее тон высокий и колеблющийся.

Я небрежно пожимаю плечами.

— Они попросили меня стать тренером в январе, чтобы заменить Диего. Он

собирается в Аргентину. У меня есть время до пятницы, чтобы решить.

Они ошеломлены. Более ошеломлены, чем когда я впервые сказал им, что

развожусь. Наконец мой отец говорит.

— Много же этим дуракам понадобилось времени.

Они рады, счастливее за меня, чем, возможно, сам я. Они все думают, что я мог бы

принести пользу, проделать отличную работу, что я был предназначен для должности.

Они не ошибаются во всем этом.

Вера смотрит на меня, ее красные губы немного изогнуты в сторону, ее глаза

сияют. Она выглядит как девочка и женщина, и все, чего я хочу, так это чтобы она

гордилась. Я хочу воспользоваться этими переменами, но только вместе с ней.

Позже, после того как мы все съели пирожные с заварным кремом, которые Кармен

приготовила на десерт, и сидели без дела с крошечными стаканами любимого коньяка

моего отца, Лючия тянет меня в сторону. Она ведет меня на балкон с видом на сады

заднего дворика и пруд, и достает сигарету.

— Я думал, ты бросила, — отмечаю я, презрительно смотря, как она подкуривает.

Тем не менее, я не могу не вдохнуть эту первую нотку горящей табачной бумаги, прежде

чем она исчезнет в запахе надоевшей жары и свежем