29

Поделиться тенью

Гаури

Утро Джулан-пурнимы выдалось розовое и холодное. Казалось, воздух потрескивает не от магии, как в день нашего похода к пруду Змеиного короля, а от напряжения, словно натянутая тетива. Словно мир поймал хрупкое равновесие между пламенем и льдом, азартом и спокойствием.

Викрам нервно расхаживал из угла в угол. Я потерла заспанные глаза, наблюдая за ним, но прежде, чем успела что-то сказать, он подошел и сунул мне в руку кусок пергамента.

– Он желает нас видеть.

Кубера. Сердце екнуло.

– Сейчас соберусь.

Викрам кивнул и указал на завтрак на столе рядом:

– Я спустился и принес тебе поесть. Сегодня все… взбудоражены. И разряжены в пух и прах, так что тут смотри сама.

Я приподняла бровь. Немногословный и взбудораженный Викрам с утра пораньше? Мы что, за ночь поменялись телами?

Я огляделась и поняла, что укрыта одеялом, под головой подушка. Когда засыпала, ничего этого не было. Но только я собралась поблагодарить, как Викрам вновь принялся метаться по комнате. И все похлопывал по выдвижному ящику, где мы хранили полуключ к бессмертию, а теперь и яд Змеиного короля.

– Говоришь, там все нарядные?

– Да, но они… – он замялся и изобразил руками странное колесо, – вроде как парами. То есть явно наряжались для кого-то конкретного. Так что можешь надеть что хочешь. Если честно, лучше даже останься как есть.

«Как есть» – это в простом хлопковом шальвар-камизе, без краски на лице и с растрепанной косой за спиной. Но то, что меня потрепали, отравили и лишили целой недели жизни, не означало, будто это должно отразиться на моей внешности. Я сбросила одеяло, окинула Викрама, как я надеялась, самым надменным своим взглядом и скрылась в купальне.

Может, сегодня и праздник, но еще и день перед вторым испытанием. Пусть Турнир дуется и прячется по углам, но он все равно еще там. Опасный, как хитрый зверь, наблюдающий за каждым нашим шагом, и моя броня должна соответствовать, так что я обратилась к коварству и силе красоты. Матушка Дхина никогда не позволяла мне спешить с приготовлениями. Ее совет никогда не менялся: «Внешний вид должен отражать твои надежды, и тогда мир приложит все усилия, чтобы им соответствовать».

Я выбрала самое красивое платье, какое только смогла найти, спереди представлявшее собой замысловатое переплетение хрустальных нитей и жемчужин. Сапфировый кулон Майи на шее я замаскировала другим ожерельем из камешков в форме слез и серебряных цепочек. И над лицом тоже потрудилась. Кожа теперь мерцала от пудры, губы и щеки заалели, глаза потемнели. Я отступила на шаг, любуясь сотворенным образом. Я целую вечность не позволяла себе подобной роскоши.

Когда в дверь постучали, я стирала крошечное пятнышко со щеки.

– Ты там ждешь следующего полнолуния? – позвал Викрам. – Ты же в курсе, что к тому времени Турнир уже закончится?

– Успокойся.

– Я почти превратился в древнего старца.

Я наконец вышла. Он открыл рот, чтобы что-то сказать. Увидел меня. И закрыл.

– Ты стал настолько древним, что окаменел?

Викрам расправил плечи:

– Решила проложить путь к победе своими прелестями?

– Зависть тебе не к лицу, – мягко сказала я и прошагала мимо него к лестнице.

Он поспешил следом.

– Я не завидую. Если б я мог ради победы кого-нибудь соблазнить, то не мешкал бы. На самом деле я подумывал надеть твой наряд, но волосатая грудь портит все очарование.

– Твоему очарованию мешает далеко не только волосатая грудь.

Сквозь толпу к нам устремилось несколько крошечных огоньков. Проводники Куберы. Никто на них и внимания не обратил, но, вероятно, потому, что все были слишком поглощены друг другом. Вокруг нас переплетались руки, жались друг к другу тела, прижимались к ямочкам на шеях губы и скользили по обнаженным плечам пальцы.

Да по раскаленным углям и острым клинкам пройти было бы проще, чем пробраться сквозь толпу влюбленных. Я отмахнулась от пары блуждающих конечностей и попыталась взглядом убить особо страстную парочку, занявшую дверной проем.

– Ну серьезно, – буркнула под нос.

Вскоре мы стояли перед огромными двойными дверями главного зала. Викрам дернулся было открыть створку, но я перехватила его руку. Вчера мы обсуждали, что делать с ядом Змеиного короля. Мол, если встретим сегодня Куберу или Каувери, то расскажем ли им про флакон в надежде на второй пропуск на волю или все скроем? В итоге решили промолчать. Кто знает, как работают умы иномирных правителей. Вдруг, узнав про яд, они усложнят для нас второе испытание?

– Помни, ничего не рассказывать, – пробормотала я.

– Мне жить еще не надоело.

За дверью нас ждал довольно простой зал из серого камня. Никаких привычных убранств и роскоши.

Кубера и Каувери сидели на противоположных концах свисающих с потолка качелей. На Владыке был морозно-синий шервани, а на его супруге – сари из вод замерзшей реки, по которой плыли тонкие, как пергамент, осколки льда.

Качели украшали душистые венки из цветков лунного лотоса, шелковые птицы и мерцающие ленты.

– Ах, вы живы! – тепло воскликнул Кубера и похлопал себя по животу.

Каувери окинула нас проницательным взглядом, и я вновь вспомнила заплаканное лицо ее сестры.

Повелительница поняла, что мы что-то скрываем? Что знаем правду? Я присмотрелась повнимательнее. В броне речной богини не было прорех, по крайней мере, заметных человеческому глазу. И все же чувствовалась в ней какая-то усталость, почти истощение.

Викрам улыбнулся и поклонился вслед за мной.

– Мы полны сюрпризов, Владыка.

Кубера усмехнулся и слегка подпрыгнул на троне:

– Да, вы меня поразили. Безумно хочется узнать, куда же вы исчезли на неделю! Может, открыли новые земли? Или даже…

– Сегодня никаких испытаний, – вскинула руку Каувери.

– А вот завтра!.. – засмеялся Кубера.

– Зачем вы звали нас, Владыка?

– В основном из любопытства. А еще хотел напомнить, что второе испытание начнется завтра. Вы получили половину ключа к бессмертию, сразившись с ядовитыми страстями. Что помогает нам пережить любые невзгоды? Вечность – это не только борьба с желаниями. Но и борьба со страхом. Я никогда не боялся, но, полагаю, это как не иметь языка, чтобы вкусить победу. Как желудок полный снега. – Кубера пожал плечами, подпер подбородок ладонью и посмотрел на нас с выражением крайней скуки. – Но, возможно, залог успеха