25

Талисман прикосновений

Викрам

Кости лежали прямо на виду. Будто специально. Будто ждали, когда Викрам их найдет. Возможно, они принадлежали кому-то вроде него. Кому-то, кто верил, что магия означает его избранность. Вероятно, верил до самой смерти.

Викрам был не настолько ослеплен волшебством, чтобы считать его беззубым и прекрасным. Он знал, что оно кусается. Но и представить не мог, что оно вдруг укусит… их.

Что проку от магии, если Викрам проиграет? В Уджиджайне его ждала лишь шелуха существования вместо нормальной жизни. Он не мог вернуться. И все же больше не ощущал той сверкающей убежденности в близости победы. Он словно… воспарил над собой. И снова пытался зацепиться за нелепую надежду и веру.

И с Гаури сейчас танцевал не потому, что хотел, а потому, что нуждался…

В ашраме ученики таскали в карманах талисманы удачи или прятали по всей комнате крошечные фигурки божеств. Викрам никогда не понимал этого стремления держать под рукой нечто священное. До сих пор.

То была связь, столь необходимая каждому. Чувство сопричастности, когда прикосновение связывает человека с кем-то за пределами его самого. И потому Викрам нуждался в этом танце. Он жаждал этой связи с того момента, когда магия перевернула его мир и показала, что уготованная ему судьба марионетки лишь одна из дорог, а не высеченное в камне обещание.

До встречи с Гаури он думал, что именно приглашение на Турнир желаний ознаменовало вхождение магии в его жизнь. Но приглашение оказалось просто приглашением, а истинным началом всего стала Гаури. Викрам понял это в тот миг, когда она бросилась на него с искривленными в рыке губами и глазами темными, как зимняя ночь, и столь же неумолимыми.

Он потащил ее в гущу веселья. Воздух был тяжелым и влажным, как и всегда в сезон дождей. Викрам притягивал Гаури к себе, все ближе и ближе, пока их тела не соприкоснулись. Он хотел запомнить, как ее бедро прижимается к его ноге, как пряди ее волос цепляются за крошечные пуговицы его шервани. Даже то, как Гаури смотрит на него, когда он улыбается. Обнимая ее, Викрам не чувствовал себя мелким винтиком, против воли затянутым в круговерть событий. Он был тем, кто протягивал руку и получал ответное прикосновение.

Викрам запутался в движениях танца, и Гаури рассмеялась.

– Ты порочишь свой титул. Принц-лис, как же, – сказала она. – Никогда не видела более неуклюжей лисицы.

– Недостаток мастерства я компенсирую рвением.

– Ты хоть танцевать-то умеешь?

– Ничуть, – признался он, вращая ее по кругу.

– Так и думала. Тебя очаровала музыка?

– Компания.

– А теперь ты сама хитрость и обаяние.

– То есть я все же соответствую титулу?

Дважды Викрам притягивал Гаури так близко, что едва не тонул в ее глазах, теряя ход мыслей. Во время танца взгляд ее смягчился. В нем больше не было сурового зимнего мрака, лишь бесконечность… от которой дыхание не перехватывало, а отнимало начисто. Вблизи глаза Гаури сияли, как осколки ночного неба. Присмотрись Викрам еще внимательней, то наверняка увидел бы, как за ресницами вспыхивают звезды.

Дважды веки ее опускались, и Гаури невольно смотрела на его губы, как и Викрам – на ее. Но в итоге он отступал. Он провел с ней немало времени и прекрасно знал, как она воспримет поцелуй. Гаури увидит в нем безрассудный подвиг, нечто, на что нужно обязательно решиться перед смертью. Это и был бы безрассудный подвиг, но для Викрама – по совсем иным причинам.

Они танцевали, пока с небес не сбежали звезды. Лишь парочка осталась наблюдать за торжеством. До рассвета оставалось несколько часов. А на рассвете, он точно знал, Гаури расправит плечи и будет готова к бою. Потому Викрам увел ее с танцев.

– Наконец-то, – выдохнула она, но ему послышалось в голосе легкое разочарование.

Когда они поднялись к себе, Викрам без единого слова занял кушетку на другом конце комнаты. В следующий миг Гаури уже спала. Рука перекинута через живот. Лодыжка одной ноги спрятана под коленом другой.

Он никогда не видел, чтобы кто-то спал в такой позе, но в исполнении Гаури этот узел смотрелся самым подходящим для отдыха. Викрам позволил себе мгновение помечтать… каково это, ощутить ее тепло, прижаться щекой к обнаженному плечу и проследить, какие грезы трепещут под ее веками? А затем отгородил от нее свои мысли.

Как и ожидалось, Гаури вскочила на рассвете. Викрама она разбудила не особо нежно, зато тут же сунула ему в одну руку чашку чая, а в другую – тарелку с уттапамом.

– Готов к смерти?

Он застонал:

– Я понимаю, ты только привыкаешь к проснувшемуся чувству юмора, но пощади.

– Я не знаю пощады.

Викрам отсалютовал ей чашкой:

– Никогда не поздно познакомиться.

В конце концов они покинули дворец и побрели сквозь серое мрачное утро. Гаури все время оглядывалась через плечо на рощу костяных деревьев и цеплялась за пояс с оружием. У пруда Викрам протянул руку, и Гаури быстро полоснула кинжалом сначала по своему предплечью, потом по его. Он даже не вздрогнул, когда кровь заструилась в молочную воду, окрашивая приглашение-загадку, нацарапанное на бледном выцветшем дне. Вода пошла рябью, и бассейн погрузился в землю, превратившись в череду сапфировых ступенек, что змеевидной спиралью уходили прямо во тьму.

– Молодцы, смертные, – раздался голос из глубины.

26

Семь невест

Гаури

Я думала, логово короля-нага будет похоже на змеиную нору – дыру в земле, усеянную обломками костей и сброшенной кожей, еще хранящей следы былого великолепия. Но подземный дворец оказался прекрасен.

У подножия лестницы раскинулся просторный зал, с потолка спускались прозрачные сталактиты, испещренные кусочками кварца и серебра, а полом стала неподвижная вода под тонким слоем стекла.

На последней ступеньке я скривилась. Войти и выйти можно только по лестнице, и если нам выпадет сражаться в центре комнаты, с отступлением придется туго.

Зал выглядел пустым, но атмосфера царила напряженная. Он словно… наблюдал. Я ждала. Порой в битве мне удавалось угадать, когда вражеский солдат нападет из темноты. В такие мгновения воздух будто сгущался и расступался. Будто догадывался, что сейчас произойдет, и решал отойти подальше.

Темнота рассеялась:

Хвост.

Туловище.

Зубы.

– Вы пришли в поисках монстра, – сказал Змеиный король. – Так посмотрите же на одного из них.

Я хотела погубить этого монстра так же, как он погубил сестру Повелительницы Каувери. И хотела, чтобы он оказался столь же уродлив, сколь неприглядны его поступки: с пятнистой кожей, пожелтевшими клыками и раздутым коричневым хвостом, прикрепленным к толстому телу. Но я обернулась