– Выгляжу отлично. – Он покрутился так и сяк, а потом неуютно переступил с ноги на ногу. – Все тело чешется. Зачем женщины такое носят?
– Сомневаюсь, что нам давали выбор.
– О.
Я засмеялась:
– Немногие мужчины согласились бы превратиться в женщину.
Викрам вскинул подбородок:
– Это лишь маска. В одном из древних сказаний бог притворился чародейкой, чтобы обмануть орду демонов. А самый известный воин эпохи на целый год стал евнухом. Полагаю, ради победы я переживу ночку в облике вишканьи.
Я похлопала, он поклонился. И мы двинулись к шатру вишканий, вот только недалеко от входа я оттащила Викрама в сторонку.
– Что?
– Если получится войти, ты должен быть готов к сражению.
Я задрала подол, и Викрам вспыхнул, быстро отвернулся и зашипел:
– Ты что творишь?
Отвязав один из кинжалов, я протянула его Викраму вместе с ремешком.
– И куда мне его сунуть? – пробормотал он, похлопав себя по бедрам.
– Настоящей вишканье оружие ни к чему, помнишь? Так что спрячь.
Застонав, он нехотя привязал кинжал к лодыжке.
У входа в шатер я собралась с духом. Очередь жадно пожирала нас глазами.
Я ненавидела подобные взгляды – так смотрят, когда видят в тебе лишь средство удовлетворить какую-то потребность. Судя по тому, как гневно Викрам сложил руки на груди, его это тоже возмутило.
– НАРУШИТЕЛИ… – начал повернувшийся к нам зверь, но осекся и склонил голову.
Началось.
– С каких это пор я стала нарушителем? – усмехнулась я.
Теневой тигр отпрянул, вскинув лапу:
– Я не…
– По-твоему, мне интересен перечень твоих недостатков? – пренебрежительно взмахнула я рукой.
Уши зверя прижались к голове.
– Я не хотел ошибиться.
Викрам, сохранивший при себе низкий мужской голос, благоразумно решил помалкивать и лишь свирепо сверкал глазами.
– А я не хочу терпеть допросы. Прочь с дороги.
Сердце пустилось вскачь. Одно неверное движение, и нас раскусят…
– Прошу прощения, – понурился зверь и отступил.
Я пробормотала короткую молитву, прежде чем откинуть прозрачную завесу и шагнуть в теплый полумрак шатра. Здесь не было фонарей, но крошечные огоньки, вшитые в шелк, смущенно подмигивали, точно нерешительные звезды. Курильницы вплетали в воздух яркие нотки сандала и апельсинового цвета, а каждый клочок земли, еще не занятый одним из посетителей, покрывала какая-то отражающая ткань. Мы осторожно продвигались вглубь, оглядываясь в поисках вишканий. Викрам привстал на цыпочки и прошептал мне на ухо:
– Наши облики не превратили нас в вишканий. Если они коснутся нас – мы умрем.
Я похлопала себя по бедру, где покоился второй кинжал, и уши Викрама вспыхнули.
– Я помню, – прошептала я в ответ.
Мы все шли и шли, но не находили ни единого намека на ключ Куберы или рубин. Затылок покалывало от тревоги. Если мы ошиблись с местом, то убраться надо было побыстрее. Кто знал, сколь длительны чары Торжества Преображения.
В шатре расположилась как минимум дюжина посетителей: они сидели, запрокинув головы и любуясь собственными желаниями, что мерцали в зеркалах над ними. Я изучила структуру этого зеркального потолка. Все они были связаны и держались на какой-то сетке.
Внезапно мы вышли к другой комнате, без следа куртизанок и их гостей. Я шагнула внутрь первая, прислушиваясь, не раздадутся ли вдруг быстрые шаги или хриплое дыхание. Ничего. Я осмотрела стены и подняла глаза к зеркалу над головой.
Второй раз за день зеркальная гладь отражала не меня. Но и не созданный чарами облик тоже. Зеркало отражало мое сердце. Бхарату. Я видела оловянное небо над сторожевыми башнями, идеальные круги соли в торговом квартале, костры и рубиновые осколки пламени в воздухе. Видела, как танцует мой народ, как щеки румянятся от смеха. Видела, как легенды свисают с деревьев точно фрукты, спелые и сочные, готовые стать пищей для друзей и родных. Я видела множество причин вернуться домой.
Веки отяжелели и опустились. Может, если закрыть глаза, образы в зеркале разлетятся вдребезги и станут реальностью…
– Гаури! – прошипел Викрам.
Глаза распахнулись. Я попыталась шагнуть вперед и не смогла. Свесившиеся из зеркала веревки крепко стянули мне руки и ноги, не давая сдвинуться с места. Викрам угодил в такую же ловушку. Любой идиот со скверным чувством юмора и острым клинком мог сейчас войти и прикончить нас. Просто чудо, что комната до сих пор пустовала…
– Слыхал я, что можно угодить в плен собственных страстей, но это же смешно, – проворчал Викрам.
– Долго ты смотрел в зеркало? – спросила я.
– Да только на секунду взглянул.
Я потянулась к кинжалу на бедре, но он выскользнул из ножен и с грохотом упал на землю. Сдерживая раздраженное шипение, я попыталась всем весом отклониться назад, а затем качнуться вперед и избавиться от пут. Но переливчатые веревки лишь засияли ярче, словно застенчиво улыбнулись.
– Как избавиться от желаний? – задумалась я. – Я ведь не могу волшебным образом стать кем-то другим.
Викрам помолчал.
– Точно! Посмотри в зеркало еще раз…
– Ни за что. Из-за этого мы и оказались в ловушке.
– И, вероятно, это же нас и освободит.
Он сам поспешил исполнить задуманное. Поднял взгляд, на миг лицо его неистово покраснело, а затем шелковые путы расслабились и опали. Викрам подскочил ко мне, поднял упавший кинжал и начал пилить веревки. Вот только безуспешно.
– Как ты это сделал?
– Просто отпустил, – пожал он плечами. – Посмотрел на все свои стремления и сказал себе, что все это в прошлом. И освободился. Попробуй.
Я попробовала. Пыталась притвориться, что отныне не нуждаюсь в отраженных образах. Но не смогла. Я видела, как стою на коленях в пятне солнечного света в садах Бхараты с погруженными в землю руками, подготавливая почву для нового розового куста. Я жаждала этой сопричастности, связи с родным краем, той, что опутывает сердце счастьем и не отпускает далеко.
Моргнув, я оторвалась от отражения. Шелковых веревок стало больше, и стягивались они все туже. Но я заметила и еще кое-что… следы краски. С Викрама сползали чары женского тела. Он подрос. Локоны начали распрямляться и уже утратили медный блеск.
– Что тебя держит? – требовательно спросил он.
Я понимала, что если не выберусь, нас поймают… может, даже убьют. Что меня держало? Дом, Налини, месть, трон. Столь многое. Для Викрама все было иначе. Им двигало не желание занять уджиджайнский престол, а убежденность, что иначе просто нельзя. У него как-то получалось все это разделять. А у меня нет. Но может… может, если заглянуть поглубже?
Я вновь уставилась в зеркало, но на сей раз попыталась сосредоточиться на промежутках между образами, когда они менялись. Там, в этих незримых звеньях… таилась моя истинная страсть. Зеркало было не в силах показать то, что на самом деле толкнуло меня на поиски этого ключа к бессмертию, ибо не могло его вместить. Неоценимое, неизмеримое. Сильф без лица. Нечто за рамками жажды отомстить или спасти Нилини, нечто большее… Охота
