С ней действительно что-то не так.
– Зофья?
Быстро моргая, она подняла голову. В дверном проходе стоял Северин с обрывком серебряной ткани в руке.
– Можно войти?
Она кивнула. Вот и все, сейчас он попросит ее уйти. После того, что она сделала, никто не захочет ее видеть.
Но Северин ничего не сказал. Вместо этого он подошел к черному столу и положил на поверхность обрывок серебряной ткани. Зофья сразу же узнала ткань, которую он украл из библиотеки Дома Ко́ры. На ощупь обрывок напоминал холодный шелк и имел очень странный эффект сопротивления. Он будто отталкивал от себя ее руку.
– Осталось всего два дня до встречи с Ру-Жубером на Всемирной выставке.
– Ты собираешься отдать ему Кольцо? – спросила она.
– Я собираюсь показать ему Кольцо.
Зофья нахмурилась.
– В чем разница…
– Это моя забота, – прервал ее Северин. – Остальные работают над поиском укрытия Падшего Дома. Я обещаю, мы не отдадим им Кольцо. И мы не отдадим им Тристана.
Плечи Зофьи поникли. Все остальные над чем-то работали.
А она – нет.
– У меня есть важное задание для тебя, – мягко сказал Северин.
Зофья замерла.
– Правда?
– Ты – единственный Феникс, который у меня есть, – сказал он, тепло улыбнувшись. – Ру-Жубер не знает об этом, и, по-моему, это большое преимущество. Очень скоро он узнает, чего ты стоишь на самом деле.
Ладони Зофьи сжались в кулаки. Она почувствовала, как по ее телу разливается огонь. Он узнает. Наверное, в ней говорила жажда мести.
– Что я должна сделать?
Северин показал на серебряную ткань.
– Можешь разобраться, как это работает? Думаю, оно может нам пригодиться.
– Да, – сказала Зофья, затаив дыхание. – Я могу.
Когда она дотронулась до серебряной ткани, весь остальной мир словно исчез. Если бы в тот момент кто-нибудь поджег ее лабораторию, она бы и не заметила. У Зофьи была привычка отдаваться своей работе целиком и полностью. Теперь ее сердце застучало в новом ритме: она не дура, она вернет Тристана домой и исправит свою ошибку.
Оставалось всего несколько минут до полуночи. Вдруг Зофью отвлек еще один стук в дверь. В лабораторию вошла Лайла с подносом: на нем стояла тарелка с едой, чашка горячего чая и одно круглое печенье.
– Ты не ела весь день.
От запаха еды желудок Зофьи громко заурчал. Она рассеянно похлопала себя по животу: за работой она даже не заметила, как пролетело время.
Лайла поставила тарелку на ее рабочий стол.
– Поешь.
Зофья посмотрела на стол, и ее пальцы тут же зачесались от того, что часть тарелки свисала над краем. Несимметрично и неаккуратно.
– Я заберу тарелку, только когда увижу, что ты съела хотя бы пять ложек. И не надо так сердито на меня смотреть.
Зофья послушно запихнула в рот пять ложек.
Лайла кивнула в сторону чашки.
– Пей.
Зофья выпила чай.
Только после этого Лайла убрала тарелку со стола.
– Что-нибудь выяснила?
Зофья посмотрела на клочок серебристой ткани. Она начинала сомневаться, что сможет провести все необходимые исследования, не выходя из «Эдема».
– Эта ткань работает, как тескат, – сказала Зофья. – Ее волокна сделаны из обсидиана.
Лайла склонила голову набок.
– Поэтому она похожа на зеркало?
Зофья кивнула.
– Но это еще не все.
Она порылась в своей коробке с инструментами и достала оттуда острый нож.
– Эм, Зофья…
Зофья провела острием по ткани, но она не разорвалась, а прогнулась под давлением, словно поглощая воздействие ножа.
Лайла тихо выругалась от изумления.
– Что, черт возьми, это было?
– Она отталкивает материю, – объяснила Зофья. – Ни один твердый материал не может ее повредить.
Лайла провела пальцами по серебряной поверхности.
– Что Северин планирует с ней делать?
Зофья прикусила губу. Она не знала, что сказать, потому что ответ на вопрос Лайлы зависел от одной значительной детали, оставшейся в темном зале Всемирной выставки. Зофья не горела желанием туда возвращаться, даже ради исследования.
– Вы выяснили, где укрытие Падшего Дома?
Лайла вздохнула.
– Нет. Но все думают, что ответ можно найти в старых костяных часах. Судя по всему, часы когда-то служили своеобразной картой, позволявшей членам Падшего Дома добираться до их тайного укрытия. Я считаю, мы должны установить слежку за павильоном Всемирной выставки, в котором Ру-Жубер назначил нам встречу. Там мы будем внимательно наблюдать за теми, кто приходит и уходит.
Зофья подумала о мужчине, поджидавшем их в темном выставочном зале. Устройство обнаружения не выявило его присутствия, а оба входа были закрыты, значит, он попал в помещение другим способом. Она не заметила ничего, что могло бы послужить укрытием для нападавшего. Правда, изучение серебряной ткани заставило ее задуматься: неужели она что-то упустила?
– Это не сработает.
– Почему нет?
– Они попадают внутрь иным способом.
– Это невозможно, – сказала Лайла. – Там всего один вход и один выход, к ним ведет одна и та же дорога.
Взяв со стола коробку спичек и ожерелье с фосфорными подвесками, Зофья засунула их в карман своего черного рабочего халата. Если ее догадки были верны, она не могла позволить себе терять время. В конце концов, Тристан рассчитывал на нее.
Она уже направлялась к двери, когда Лайла преградила ей путь.
– Куда ты собралась?
– Я должна пойти на Всемирную выставку и найти способ проникнуть в зал Колониального Язычества. Если придется, я буду перелезать через заборы и оглушать охранников… – пробормотала Зофья, начиная паниковать.
– Зофья, – мягко сказала Лайла. – Позволь мне помочь. Мы незаметно заберемся внутрь и так же незаметно скроемся, когда ты закончишь. Думаю, нам даже не придется перелезать через заборы.
Зофья растерянно посмотрела на нее.
– Мы?
Лайла весело подмигнула в ответ.
– Oui.
– Как?
– У тебя свои таланты, – сказала Лайла. – У меня – свои.
Она придирчиво осмотрела одежду Зофьи.
– Но ты никуда в этом не пойдешь.
– Почему нет?
– Потому что, моя дорогая, мы не можем отправиться на опасное задание без брони, а красота – лучший доспех. Поверь мне.
У Зофьи жутко чесались пальцы.
– Мне это не нравится, – объявила она, одергивая платье, выбранное Лайлой.
Это было красивое платье бледно-розового цвета с оборками на корсаже и вырезом, который одновременно колол и щекотал ее кожу.
– Умение правильно одеваться – это искусство, – сказала Лайла, бодро шагающая рядом с ней.
– Я никогда не смогу из него вылезти.
– Знаешь, некоторые считают, что раздеваться – это тоже искусство.
Зофья заворчала, но не сбавила скорости. На город постепенно опускалась ночь.
По Сене разлились огни уличных фонарей. Впереди вырисовывались очертания Эйфелевой башни – входа на Всемирную выставку. Зофья следила за строительством: башня росла от основания до самого пика. Это было внушительное сетчатое сплетение железных балок и болтов. Мало кто счел бы эту постройку красивой, но Зофье не было до этого никакого дела. Красота не трогала ее сердце, в отличие от Эйфелевой башни. Эта постройка выглядела чрезвычайно неуклюже. Если улицы Парижа были аккуратно сшиты между собой опытной швеей,
