– Ваше импе… Простите, Михаил Александрович, но я остаюсь при своём мнении и считаю, что мы должны продолжать активные действия против рейха, – Келлер высказывается первым и, судя по тону, о наболевшем. – Даже в этой кампании мы могли бы ликвидировать балтийскую группировку немцев, освободить Ригу, снова провести наступление в Восточной Пруссии, не повторяя ошибок четырнадцатого года.

– Федор Артурович, положение в стране именно сейчас очень напряжённое. Думцы чуть ли не на каждом углу кричат об ответственном министерстве, что означает, если вы забыли, подотчетность исполнительной власти перед ними, следовательно, фактическое установление конституционной монархии, – Павлов со своего места пытается урезонить развоевавшегося генерала. – Параллельно с ними агитаторы всех мастей очень вольготно чувствуют себя как в запасных батальонах, так и в частях на фронте. И тоже хотят добиться уничтожения существующей власти. И в такой момент кидать в наступление наиболее верные и боеготовые полки – не самый лучший вариант. Мы сейчас можем рассчитывать на ваш особый корпус, Деникина и Каледина… Простите, Денис Анатольевич, и на ваш батальон – тоже…

– Добавьте еще моих горцев из Дикой дивизии, Иван Петрович, – добавляет великий князь Михаил Александрович. – В Ставке имел беседу с генерал-лейтенантом Багратионом, что ныне ей командует. Дмитрий Петрович в приватном разговоре заверил, что меня там помнят и достаточно будет только одного слова… Нет, я отнюдь не восторженный юноша, верящий первому встречному. Я выезжал на пару дней на Юго-Западный фронт, чтобы оценить реальное положение дел, и нашёл время и возможность побывать в гостях у старых сослуживцев. Они действительно пойдут за мной, если позову.

– Прошу простить, Михаил Александрович, но насчет этих джигитов у меня есть сомнения, – пробую высказать свое единственно правильное (для меня, во всяком случае) мнение, а то опять начнется спор ради спора. – И дело не в их верности, а в том, что если кавказцы будут использованы при возникновении городских беспорядков, нашим либерастам… виноват, интеллигентам очень быстро придёт на ум сравнить их с монголо-татарами и окрестить вас новым, но от того не менее кровожадным Батыем… Что же касается дальнейших планов, мне кажется, что нельзя успешно воевать с очень нестабильным и непредсказуемым тылом. А он в данный момент таковым и является. Поэтому лучше – странная война… Более того, мои слова могут показаться несколько кощунственными, но я бы даже исподтишка поощрял солдатские братания, направляя их, естественно, в определенное русло.

– Что вы имеете в виду, Денис Анатольевич? – великий князь озвучивает общий вопрос.

– То, что образ врага в лице германцев у нас давно уже сформирован и, как мне кажется, порядком подзатёрт. Простые солдаты, который месяц уже сидящие в окопах, начинают видеть в зольдатенах таких же простых людей, как и они сами… Если следовать нашим послевоенным планам, чтобы «дружить» с Германией, нужно немного очеловечить немцев. Естественно, не всех и не до такой степени, чтобы солдаты отказывались воевать. Основная мысль, которую нужно вложить им в головы – да, мы сейчас воюем, но вы, гансы, жрете свою консервированную позапрошлогоднюю брюкву, а у нас питание всяко получше. И после войны его императорское высочество регент Михаил фронтовикам землю даст, ведь после японской выкупы-то отменили же, как об этом молва людская талдычила. А вот когда закончим воевать, оттаптываться на гордости побежденных не собираемся, мол, русский человек отходчив, сначала подрались, потом бутылку мировой выпили и помирились…

– Ну да, учитывая поговорку «Что немцу смерть, то русскому похмелье»… И кто же будет эти мысли в солдатские головы вкладывать? – с явным сомнением в голосе интересуется Келлер.

– Во-первых, полковые священники, вдохновлённые протопресвитером Георгием Щавельским после доверительной беседы с главнокомандующим. А во-вторых, господа жандармы, которые получат пока негласное разрешение создавать агентуру в войсках, пусть даже втайне от командующего Отдельным корпусом. Разумеется, не кто попало, а проверенные люди.

– Решили идеологической работой заняться, господин капитан? – Павлов с усмешкой смотрит на меня. – Кстати, хотел вам поручить одно дело, которое сами же и инициировали, но пока что не получается… Я насчет предложенных великой княжне Ольге фронтовых агитбригад. Но Шаляпин пока в Крыму, пишет какую-то книжку на пару с Горьким, так что придется обождать.

– Для этого, Иван Петрович, суперстары не так уж и нужны. Несколько поющих, например, сестер милосердия и гармошка с гармонистом впридачу – на первых порах достаточно. А Шаляпин ваш – он же классик, сомневаюсь, что он будет петь «Землянку» или что-нибудь подобное.

– А вот тут угадали, Денис Анатольевич! – Академик теперь уже широко улыбается. – Принц Ольденбургский одобрил инициативу, и во многих госпиталях уже вовсю проходят вечерние или воскресные мини-концерты. Так что появится свободная минутка, зайдите ко мне, надо подумать насчет репертуара.

– Это всё хорошо, но мы несколько отвлеклись от повестки дня, – немного недовольно останавливает нас Келлер. – Хорошо, я не против этой странной войны, тем более что бои местного значения никто не отменяет в таком случае…

– Да, прошу простить, ваше императорское высочество. Что я, как офицер для особых поручений, должен делать?

Великий князь Михаил снова недовольно морщится, но затем, понимая, что другое обращение в данном случае прозвучало бы несколько фамильярно, переходит к сути вопроса:

– Ваше первое поручение – через пленного гауптмана и его заместителя наладить контакт с разведывательным отделом германского Генерального штаба и предложить через него кайзеру обсуждаемый сейчас вариант. Условия, при которых мы можем пойти на это, обсудим позже. Нынче нам нужна связь, свидетельствующая о заинтересованности германцев в нашем предложении. Далее, господа, я хочу задать один вопрос и прошу ответить на него совершенно искренне… Кто-либо из вас причастен к смерти господина Гучкова?..

Как по команде три пары глаз смотрят на меня. Что, в принципе, совершенно ожидаемо. Кто же еще в нашей компании может быть убивцем и душегубом?..

– Так точно, ваше императорское высочество! Операция задумана и проведена мною. Стрелял сам лично…

– Господин капитан, потрудитесь объяснить причины, толкнувшие вас на этот шаг. – Михаил Александрович с деревянным выражением лица пристально смотрит на меня.

– Причин две. Первая – этот человек давно состоял в списке на ликвидацию. Вторая – он пытался организовать похищение моей беременной супруги, чтобы потом шантажировать меня и понуждать к нужным ему действиям…

Краем глаза ловлю еле заметный