Вполне соответствующе он был и обставлен внутри. Мебель античная, я бы сказал, своеобразная. С виду она выглядит легкомысленно – ну, в том смысле, что будь она в современном говенном исполнении, так ненадолго бы ее такой хватило. Я имею в виду материалы. У нас ведь даже сосна или ель на мебель – далеко не самый еще худший вариант, если с этим гребаным ДСП сравнивать. В армии, когда ящики с боеприпасами таскали, так я от чего на говно исходил? От добротных сосновых и березовых досок, из которых те ящики были сколочены. На заведомо одноразовую в боевых условиях хрень, получается, нормальная древесина в стране есть, а на мебель, которую человек один раз и на всю свою нормальную гражданскую жизнь покупает – ни хрена той древесины нет. Это ли не маразм? Здесь же, в античном мире, не только из сосны, но и из березы мебель не делают. Обыкновенный дуб, который у нас считался бы уже настоящей роскошью, здесь на самую бедняцкую мебель идет, а есть ведь еще и вечнозеленые средиземноморские дубы, древесина которых еще крепче, и именно из нее делается самая обычная античная мебель для античного «среднего класса». Потому-то и видок у нее такой ажурный, что не говно на нее идет, а нормальный материал. А уж то, что в этом античном мире роскошью считается – ладно, не будем настроение себе портить, пока сами на нее не заработали.
Что еще на современный взгляд непривычно и даже диковато, так это полное отсутствие книжного шкафа. Современников если вспомнить – ни одного не припоминаю, у кого бы его не было. Другое дело, что у большинства содержимое того книжного шкафа не столько ради чтения, сколько ради хвастовства выстроенными по формату и по цвету так и не прочитанными многотомниками общепризнанных классиков, но – были. Не иметь книг считалось у нас дикостью. А тут – хрен, и не оттого, что все такие дикари, а оттого, что массовая дешевая книга отсутствует как явление. Я сперва хрен поверил, когда Юлька сказала, что несколько книг какого-нибудь популярного автора могут запросто стоить как хороший дом, но оказалось, что так оно и есть. Но если бы даже и были по приемлемой цене, мне-то с того хрен ли толку? Я и по-финикийски-то читаю с трудом, по-гречески – вообще никак, а у турдетан литературы вообще не существует. Нет, письменность-то у них есть, здорово германо-скандинавские руны напоминающая, вот только владеют ею немногие, и даже традиционные законы у турдетан сложены в стихах, дабы их легче было зубрить наизусть – нагляднейший показатель удручающе низкой грамотности населения.
Хозяин дома запросил сперва два шекеля в неделю, но после торга согласился на полтора – все-таки пригород. На острове, внутри городских стен, за такую плату можно было снять разве только пару каморок на верхнем этаже многоэтажки, в которых ютилась основная масса гадесской бедноты. Среди пригородных же одноэтажек на материке, где арендная плата умеренна, греческие дома наиболее удобны. Кроме того, как я сообразил опосля, Велия таким образом еще и окунула меня в грекоязычную среду, где я уже волей-неволей начну потихоньку овладевать и греческим. Ну, хитрюга! Впрочем, у меня как-то особых возражений и не возникло. Мамаша ейная при нашем прибытии проверила мой финикийский «моя твоя понимай» и, отсмеявшись, признала, что я уже не неотесанный варвар, а – ну, не то чтоб отесанный, а хотя бы ошкуренный, скажем так. Типа не совсем уж безнадежен. Ну, спасибо и на том, гы-гы!
Как и ожидал Ремд, «досточтимый» Волний оставил нас в Гадесе. Мы не сразу поняли, в каком именно качестве. Судя по тому, что нам было рекомендовано обзавестись жильем, наш перевод в какую-нибудь очередную захолустную дыру не предусматривался. Не полагался нам больше и паек, но жалованье нашим увеличили до трех шекелей в день, а мне, назначив старшим в нашей четверке, дали пять. Собственно говоря, я мог запросто позволить себе поселиться более-менее прилично и на острове. Но во-первых, нам всем следовало все же держаться поблизости друг от друга, а во-вторых, моя акселераточка ведь дурного не посоветует, убедился уже. Ну, и в-третьих, нам была рекомендована максимально возможная боеготовность, а стража у городских ворот на острове довольно косо смотрит на посторонних в полном вооружении. Пропуска-то в финикийскую часть города нам сделали – полоски кожи с финикийской тарабарщиной, которую я сам мог прочитать лишь с немалым трудом, но на острове и добропорядочные граждане так не ходили. С кинжалом на поясе – нормально, а вот кожаный панцирь и меч уже вызывали косые взгляды даже при наличии пропуска. Пропускать-то пропускали, но с недовольным ворчанием, да и встречным стражникам на улицах приходилось постоянно показывать «ксиву». В шлеме же, в нагруднике, со щитом и с арбалетом к воротам не стоило даже и близко подходить. В качестве сопровождающих самого «досточтимого» или кого еще из влиятельных граждан, наверное, пропустили бы и в таком виде, а самим по себе – дохлый номер. Ну и нахрена нам, спрашивается, такие сложности?
Основная наша служебная обязанность, если нет особых указаний сверху, – находится в заведении «Пещера Диониса», принадлежащем греку Пелагону. Выпивка и закусь, что интересно, «за счет заведения» – платит за все,
