– Я ничего не планировала. Конечно, хотелось бы куда-нибудь уехать. – Серые глаза Хизер потемнели, ее губы скривились. – Мать сводит меня с ума!

Андре хихикнул:

– Да? – Он, хорошо зная уважаемую миссис Миллер-Сандерс, охотно верил в это. Замечательная личность во всех отношениях, она представляла гораздо больший интерес, чем думала ее дочь. Но она слишком серьезно отнеслась к родительским обязанностям и полностью посвятила себя Роберту и Хизер.

– Я беспокоюсь о ней, Андре,– сказала ему Диана по телефону прошлой ночью. Об этом разговоре Хизер не знала. – Она такая бесчувственная, понимаешь. Слишком контролирует себя, не переживала и всего раз всплакнула по Чарльзу. Это противоестественно. Эта зацикленность на работе! Знаешь, что я думаю по этому поводу? Если бы это зависело от меня, я бы выдала ее снова замуж. Я предложила ей деньги на поездку за границу. Мери была рада принять ее в Бостоне. Это ее тетя, моя замужняя сестра. Она могла бы великолепно провести время в обществе очаровательных американских мужчин. Они определенно восхитительны. Но нет. Она и слышать об этом не хочет. Поговори с ней, Андре. Тебя она послушает.

«Эх, моя дорогая миссис Миллер-Сандерс, что я надумал в отношении вашей любимой дочери!» – цинично произнес он про себя, глядя на Хизер.

На нее приятно было посмотреть. Он всегда это отмечал. Сейчас он был рад, что скатерть в красную и белую клетку скрывала его ниже пояса. Если бы не это, то она заметила бы огромный бугор, вздувшийся на его брюках в результате созерцания этих великолепных ног и обдумывания, как бы это было, если бы она скинула одну туфлю из мягкой кожи, протянула одетую в чулок ногу и прикоснулась бы к его промежности. Как бы догадываясь, что что-то между ними происходило, Хизер слегка изогнулась и почувствовала, как шелковый клинышек трусиков врезается в ее холм. Ее большие глаза остановились на лице Андре. Она любовалась его четко очерченными скулами, орлиным носом и прекрасным, подвижным ртом. Он был очень красив и напоминал ей мистера Рочестера из «Джен Эйр», такой же темный, загадочный, властный. Хотя он был ее другом, ее добрым, все понимающим другом.

«Я должна с ним поговорить», – подумала она, и ее щеки слегка окрасились, придавая ее коже тонкое свечение, как у камеи.

– Я понимаю, еще очень рано, но ты не завела нового мужчину? – спокойно спросил Андре.

– Нет. – Ей неожиданно стало очень стыдно.

– Дорогая, а чего же ты боишься? – Он нагнулся вперед и взял ее за руку. Это движение понадобилось ему только для того, чтобы облегчить тяжесть в паху. Слава Богу, он предусмотрительно трахнул Джулию!

Хизер вся дрожала от неожиданного жара, охватившего ее тело, от его прикосновения и проницательности относительно ее душевного беспорядка.

– Я всегда боялась, – беззвучно прошептала она.

– Мужчин?

– Себя. Себя такой, какая я внутри. Ты меня не знаешь. Никто не знает. У меня эти видения, эти желания. Я не знаю, что с ними делать.

«Все сказано», – подумала она и почувствовала облегчение.

Он отодвинулся, подал официанту знак налить еще кофе и спросил:

– Разве Чарльз не удовлетворял тебя?

Она покачала головой, сильно покраснев и уставившись в чашку.

– Нет, но я сама никогда не знала, чего я ожидала или чего я хотела.

Вокруг них раздавалось звяканье ножей и вилок, перезвон стекла, то понижающиеся, то повышающиеся голоса посетителей и неожиданные взрывы смеха, когда прекрасные женщины и сопровождавшие их элегантные мужчины усаживались за столики. Солнечные лучи, проходя через массивное стекло, рисовали на коричневом керамическом полу замысловатые цветные узоры. За окном Лондон млел от жары, но в ресторане кондиционеры поддерживали ровную, прохладную температуру. Несмотря на это, Хизер чувствовала, как пот струится по ее спине, между грудями и под мышками. Она предавала Чарльза и память о нем, и совесть называла ее самой подлой из всех предательниц. Андре убрал свою ладонь и положил локти на стол.

– Чарльз не был хорошим любовником?

– Нет, думаю, нет, хотя мне не с чем сравнивать. Мои любовники были только в мечтах, и приходили они с книжных страниц.

– Ты была девственницей, когда выходила замуж?

– Да, – пробормотала она. Она подумала, что Андре напоминал исповедника – бесстрастные глаза, ровный голос и безликий набор вопросов. «Простите меня, отец, ибо я согрешила».

– А потом?

– У меня никого не было. – Она набрала воздуха и добавила: – Ты не поверишь в наше время, но я ни разу не испытала оргазма.

Хотя внешне Андре оставался совершенно спокоен, ее слова доставили ему часто физическое наслаждение. Он почти кончил. Он обхватил себя за бедра, тяжело сглотнул и спросил:

– Ни разу? Ты что, даже не играла с собой?

– Ни разу. Я читала об этом в книгах, но не могу заниматься этим. Я бы очень хотела, но не могу. Я понимаю, я теряю что-то восхитительное, но ничего не могу с собой поделать. Я не стану настоящей женщиной, пока не преодолею этого сексуального препятствия.

– Ты права, Хизер. Если хочешь стать взрослой, необходимо научиться любить эротику. – Он говорил очень серьезно. – Ты прекрасна, но ты как невинная школьница, что, может быть, и хорошо само по себе, но тебе более это не подходит. Я бы хотел рассмотреть этот вопрос детальнее. Должна же быть какая-то