— Волки чувствуют, — медленно начал он, не сводя с девушки пронзительного взгляда, — чувствуют в воздухе запах чужого желания.

На секунду он сделал паузу и шагнул вперед. К ней.

Лена замерла, широко распахнув глаза.

— И этот запах, — продолжал он низким голосом, который вдруг стало слишком сложно контролировать, — сводит с ума оборотней. Сильнее вина. Сильнее чего бы то ни было.

Он сделал еще один крохотный шаг вперед и оказался совсем рядом с девушкой. Смотрел на нее сверху вниз, замечая, как высоко и быстро поднимается ее грудь, затянутая белым корсетом, который было даже слишком хорошо видно в окружающем мраке. Словно нарочно приковывая внимание.

Ранфер прошелся взглядом по волнистой кружевной кромке у самой груди. Облизал пересохшие губы.

И неожиданно понял, что Лена за ним наблюдает.

Мужчина стиснул зубы. Затем медленно поднял руку и коснулся ее щеки. Провел по ней, скользя уголку рта, и дотронулся большим пальцем до нижней губы.

Внутри разгорался пожар. От кончиков пальцев, которыми он касался ее, кожа горела, ныла, посылая импульсы по всему телу.

Стиснув зубы, Ранфер чуть опустил руку, крепко обхватив женский подбородок. И закончил жестче, чем хотел:

— Эта гремучая смесь ночи, вина и страсти способна лишить самообладания даже взрослого, владеющего собой оборотня. А уж толпу щенков, которым едва перевалило за двадцать, и вовсе лишает последних мозгов. Можешь считать это неким измененным сознанием, одурманенным, опьяненным. На таких оборотней не действует прямой приказ альфы.

Горло сдавило, во рту пересохло.

Ранфер вновь отвернулся, не в силах больше смотреть не девушку. Не в силах видеть ее удивленно приоткрытый влажный рот, блестящие, распахнутые от непонимания глаза.

Он взглянул поверх древесных крон и увидел луну. Она была круглой, как монета. Огромной и слепяще-белой. Не хватало еще совсем чуть-чуть, чтобы она стала полной. Но уже сейчас ее влияние на оборотней ощущалось как никогда.

Мужчина опустил голову и закрыл глаза, глубоко вздохнув. Всю жизнь он был таким, какой есть, — наполовину волком. Зверем, зависимым от инстинктов, эмоций, запахов и звуков. От голоса природы, блеска луны и воя ветра. Но никогда прежде это не казалось чем-то странным. Неправильным.

А сейчас он стоял рядом с человеческой девушкой и больше всего хотел, чтобы между ними не было различий. Чтобы она понимала его. Понимала то, что он не в силах ей объяснить.

Зашуршала трава, хрустнула тонкая сухая ветка.

Ранфер открыл глаза, но не повернулся к Лене. Все так же продолжал стоять к ней спиной и смотреть в черную пустоту между деревьями. Сердце все еще билось слишком быстро. Ему нужно было успокоиться, прежде чем они выйдут из леса и вернутся в…

— Лена? — еле слышно выдохнул оборотень, широко распахнув глаза.

— Конечно, Лена, кто же еще? — прошептала девушка, коснувшись ладонями его обнаженной спины. Расположила руки вдоль позвоночника и медленно, осторожно погладила.

Ранфер задышал быстрее. В виски ударил участившийся пульс. Сердце начало качать кровь как гидравлический двигатель с сердечником из магического златокамня.

— Что ты делаешь? — с трудом произнес он, чувствуя, как горячая змея обвивает его и по позвоночнику устремляется вниз, жгучими кольцами пульсируя, нервируя. Наливаясь огнем.

— Ничего, — одними губами проговорила она и… коснулась ими области между лопаток.

Ранфер сжал зубы и изо всех сил зажмурился.

Все тело словно с ног до головы пронзило молнией, отдающейся в нервах, кончиках пальцев. Оседающей мельчайшими иглами под кожей, от которых мышцы наливались ноющим желанием.

— Лена, — выдохнул Ранфер, чувствуя, что падает в черную пропасть. — Хватит…

Но девушка приподнялась на цыпочках, проводя губами по его позвонкам тонкую дорожку поцелуев. Почти к самой шее…

Оборотень тяжело дышал. Он ощущал, как волк внутри него бился в клетке из сладкого, безумного пламени, которое одновременно делало его бессмертным и убивало.

Перед глазами вспыхнули разноцветные искры. В брюках стало узко и тесно. Невыносимо.

Ранфер сжал кисти в кулаки, уперев ногти в кожу. Тем самым пытаясь контролировать их превращение в когти.

Но она снова поцеловала его. Снова коснулась горячими губами, на этот раз приоткрыв их и едва заметно высунув язычок…

Оборотень резко развернулся. Обхватил женское лицо ладонями, заставив смотреть прямо себе в глаза.

Он весь горел. Так сильно, что, казалось, вот-вот останется лишь пепел.

Лена отдернула руки, словно сделала что-то не так. Но он перехватил одну из них и положил ладонь себе на грудь, не отрывая от нее пылающего взгляда.

Он не знал, что в нем. Что она видит в его глазах. Но казалось, что она тоже боится отвернуться, как и он.

Не отпуская тонкое запястье, Ранфер провел женской ладонью по своей груди вверх, заставляя девушку касаться себя. Наблюдая, как расширяются ее и так огромные зрачки, делающие зеленые глаза почти черными.

А затем поднял ее руку еще выше и дотронулся ею до своего рта, прикусив и тут же облизав подушечку ее безымянного пальца.

Лена ошарашенно выдохнула, распахнув пухлый, манящий рот и нервно облизнув нижнюю губу.

Из горла Ранфера донеслось сдавленное рычание:

— У оборотней есть точка на теле, — медленно начал говорить он. — В ее центре находится энергетический узел магии, которого нет у людей. Вот здесь…

Альфа потянул ее руку, заводя женскую ладонь за свою шею к спине. Чуть ниже выступающего позвонка.

— Это место называется “лунное сплетение”, — продолжал он хрипло, понимая, что сам уже плохо соображает. — Прикосновение к нему сводит оборотней с ума, Лена. Не играй с огнем, лисичка. Такие шутки… плохо заканчиваются, — отрывисто проговорил он, едва держа себя в руках.

Лена втянула воздух губами. Словно задыхается. Одна ее рука продолжала касаться оборотня так, словно она обнимает его за шею. Тогда она подняла вторую руку и обняла его по-настоящему, одновременно зарываясь в распущенных, взъерошенных волосах.

Мурашки рассыпались по спине горячими осколками.

— А я и не шучу, — выдохнула она и резко поднялась на цыпочках, касаясь его губ своими.

Прижалась грудью, всем телом, обнимая крепче, жестче, ближе.

Ранфер зарычал,