Сельское население Древней Руси, как мы сказали, мало отличалось от городского. В мирное время оно занималось земледелием, звериным или рыбным промыслом, смотря по характеру природы, и жило в тех хуторах и поселках, которые были рассеяны вблизи городов. С развитием большей безопасности размножилось число хуторов и деревень, и даже самые городки превращались в открытые селения. Тогда и название «смерд», обозначавшее вообще простых горожан и сельчан в совокупности, постепенно усвоилось сельскому, земледельческому населению по преимуществу. По мере размножения этого населения составлялись поземельные общины, носившие разнообразные названия «верви», «волости», «погоста» и пр. Главной связью между селениями, входившими в состав такой общины, служили общее пользование землей, а также совокупная уплата даней и оброков в княжую казну. Общинное пользование землей существовало у Русских Славян, как у всех народов, у которых земли было изобилие, а обработка ее находилась еще на низкой ступени развития. Киево-русские князья, объединившие этих славян, конечно, не создали поземельной сельской общины; они нашли ее уже в обычаях и нравах народных и пользовались ей для собирания своих даней и оброков, а равно судебных вир. Понятно, что княжим волостелям и тиунам при этих сборах удобнее было иметь дело с общиной, или вервью, нежели с каждой отдельной семьей, а потому при князьях Игорева дома славянская поземельная община получила поддержку и дальнейшее развитие.
При неутвердившихся еще понятиях о личной поземельной собственности, при подвижности сельского населения, всегда готового в случае опасности или истощения почвы оставить свои непрочные жилища и перейти на другие, более удобные земли, при большом запасе пространства, еще незаселенного и невозделанного, весьма естественно, что русские князья-завоеватели смотрели вообще на Русскую землю как на собственность своего рода и за пользование ею облагали население разными повинностями, данями и оброками. Поэтому они жаловали своим дружинникам и духовенству не только земли еще пустые, но и заселенные. В последнем случае князь передавал владельцу свое право собирать с населения те дани и оброки, которые платились за пользование землей, и сверх того взимать некоторые судебные пошлины; следовательно, передавалось также право суда и расправы, но обыкновенно за исключением татьбы и убийства, т. е. уголовных преступлений, подлежащих суду князя и его тиунов, или суду, так сказать, государственному.
Не одно совокупное пользование землей заставляло сельское население соединяться в отдельные общины и верви. К тому же влекла сводных людей и самая потребность общежития, столь развитая у славянорусского племени, а также потребность взаимной поддержки и помощи как для охранения своих земель и угодий от захвата соседними жителями, так и при исполнении больших работ, например, при постройке плотины, моста или гати, при расчистке лесных пространств под нивы и пажити. Последнее условие в особенности влияло в северных областях, обильных дремучими лесами и дебрями. Здесь на укрепление и развитие общинного быта влияло еще то обстоятельство, что славянское население в тех краях было пришлым, и, чтобы удержать свое господство над туземными народцами, оно должно было держаться более в совокупности.
Сельские общины долгое время по своему быту не отличались от городских и сохраняли те же вечевые обычаи, собираясь на мирские сходки для раскладки и разверстки повинностей, вообще для обсуждения своих хозяйственных нужд. Но члены этих общин не были закреплены за той землей, которой пользовались; нередко отдельные семьи и даже целые поселки, недовольные налогами или скудной почвой, оставляли прежнюю оседлость и переселялись на новые места. Такая подвижность земледельческого населения, конечно, немало препятствовала правильному развитию сельского хозяйства; но она же много способствовала русской колонизации, т. е. заселению или обрусению обширных пространств Восточной и особенно Северо-Восточной Европы.
Рядом с свободной сельской общиной возникали еще деревни и поселки из людей несвободных. Как сами князья, так и пожалованные землями дружинники нередко поселяли на пустующих местах своих челядинцев, или холопов, и устраивали там дворы с разными хозяйственными заведениями. Но в эпоху дотатарскую количество такого холопского населения было еще незначительно в сравнении с свободным сельским населением.
Уже в ту эпоху преобладающею на Руси промышленностью является земледелие. Развитие его, конечно, находилось в тесной связи с почвой и климатом. Между тем как в черноземной полосе южнорусской оно приносило богатую жатву, хотя и страдало иногда от засухи, саранчи, землеройных животных, червей и т. п. врагов; в северных краях, особенно в Новгородской земле, земледелие развивалось с великим трудом. Ранние осенние или поздние весенние морозы нередко побивали хлеб и производили голодные годы, и только подвозы из других русских областей или из чужих стран спасали население от мора. Между тем как в южной полосе обилие свободных тучных полей, при относительной малочисленности населения, давало возможность часто распахивать и засевать целину, или новину, т. е. девственную почву, а потом в случае истощения запускать ее на долгое число лет, в северной полосе земледелец должен был вести упорную борьбу со скудной почвой и непроходимыми лесами. Чтобы добыть кусок удобной земли, он расчищал участок леса, вырубал и жег деревья; остававшаяся от них зола служила удобрением. Несколько лет такой участок давал порядочный урожай, а когда почва истощалась, земледелец покидал ее и углублялся далее в лес, расчищая новый участок под пашню. Такие расчищаемые из-под леса участки назывались притеребы. Вследствие подобного передвижного земледелия и самое крестьянское население усвоило себе подвижной характер. Но вместе с тем наше крестьянство далеко во все стороны распространяло славянорусскую колонизацию и своим потом или своей страдою (тяжелой работой) закрепляло новые земли за Русским племенем.
Разные свидетельства удостоверяют нас, что обработка земли производилась теми же орудиями и способами, какие сохранились на Руси до нашего времени. Весной сеяли хлеб яровой, а осенью — озимый. Но юге точно так же более пахали «плугом», а на севере — сохой, или «ралом»; запрягали в них коней, но, по всей вероятности, употребляли для плуга и волов; вспаханную ниву, или «ролью», проходили бороной. Колосья снимали также «серпом» и «косою». Сжатый или скошенный хлеб, складывали в копна, а потом свозили его в гумна и клали там в «скирды» и «стола»; перед молотьбой просушивали его в «овинах», а молотили «цепами». Обмолоченное зерно, или «жито», держали в «клетях», «сусеках» (закромах), но большей частью хоронили в ямах. Мололи зерно в муку преимущественно ручными жерновами; о мельницах упоминается еще редко и только о водяных. Сено убирали так же, как теперь, т. е.
