бороться в одно время с Русью, Литвой и бывшим своим союзником — поморским князем Святополком. Особенно чувствительные поражения понес новый ливонский ландмейстер Фон Хеймбург от русского героя Александра Невского. К этим поражениям присоединилось еще отчаянное восстание куронов и земгалов. Оба племени, как мы видели, довольно легко подчинились немецкому владычеству и приняли к себе священников. Но скоро они убедились, что обещания миссионеров оставить в покое их имущество и личную свободу были только пустыми словами, что немецкое владычество и немецкое христианство означали всякого рода поборы и притеснения. Пользуясь стесненным положением ордена, Куроны восстали; они умертвили своего епископа и тех священников, которых успели захватить в свои руки, прогнали или перебили поселившихся между ними немцев и заключили союз с литовским князем Миндовгом. За ними восстали и земгалы.

Подавить это восстание удалось Дитриху фон Грюнингену, которого новый тевтонский гроссмейстер Генрих фон Гогенлоэ назначил ландмейстером в Ливонию и снабдил значительными военными средствами. Суровый, энергичный Грюнинген с огнем и мечом прошел землю куронов и страшными опустошениями принудил их просить мира. Они уже успели было воротиться к своим старым богам, но теперь принуждены были выдать заложников и вновь совершить обряд крещения (1244). В следующем году война возобновилась, когда на помощь угнетенным пришел с литовским войском Миндовг. Однако в решительной битве на высотах Амботенскйх он потерпел поражение.

Покорив вновь Куронию и Земгалию, немцы утвердили здесь свое владычество укреплением старых туземных городов и построением новых каменных замков на окраинах и внутри страны во всех важнейших пунктах. Таким образом, возникли: Виндава, на устье реки того же имени, Пильтен, выше на правом берегу той же реки, еще выше — Гольдинген на левом берегу ее, против того места, где она образует живописный водопад; далее Донданген и Ангернминде на северной окраине Куронии; Газенпот, Гробин и вновь укрепленный Амботен на юге, на пределах с Литвой и пр. Некоторые из этих замков сделались резиденцией комтуров и фогтов, т. е. орденских или епископских наместников, снабженных достаточной вооруженной силой для поддержания покорности в своих округах. В Земгалии около того времени являются немецкие крепости Зельбург на левом прибрежье Двины и Бауске — на пограничье с Литвой, при слиянии Муса с Мемелем. Это слияние образует реку Аа (Семигальскую, или Куронскую), на левом берегу которой, среди низменной местности, вскоре положено основание Митавского замка. При новом завоевании Куронов и Земгалов они уже были лишены тех прав, которые обещаны им первоначальными договорами. Немцы воспользовались восстанием, чтобы поработить их окончательно, т. е. обратить в такое же крепостное состояние, какое уже было водворено в Ливонии и Эстонии. Таким образом, Ливонский орден благодаря соединению с Тевтонским успел упрочить бывшее дотоле шатким немецкое владычество в Балтийском крае, отбить враждебных соседей и совершенно закрепостить туземные народы. С помощью того же соединения он почти достиг цели и других своих стремлений: стал в более независимые отношения к епископской власти и вообще к духовенству, признавая над собой только верховную, весьма отдаленную власть императора и папы. Но его борьба с епископами, затихшая во время внешней опасности, впоследствии возобновилась из-за спорных ленов, доходов и разных привилегий.

В этой борьбе весьма видное место получил город Рига. Благодаря выгодному положению на большом торговом пути, а также тесным связям с Готландом и нижненемецкими городами, Рига быстро начала расти и богатеть. Епископы рижские, вскоре получившие архиепископский титул, награждали значительных граждан за разные услуги ленами, или поземельными участками, в окрестной области, а самый город наделяли такими привилегиями, что он получил почти полное внутреннее самоуправление. Это городское самоуправление Риги устроилось по образцу ее митрополии, Бремена, и сосредоточилось в руках двух гильдий, большой, или купеческой, и малой, или ремесленной. Рядом с ними возникла еще третья гильдия, под именем Черноголовых; в нее первоначально принимались только неженатые граждане, отличившиеся в войнах с туземными язычниками, и это учреждение сделалось ядром собственной вооруженной силы города. Кроме своей гражданской милиции, он нередко держал у себя и наемные отряды. Располагая значительными военными средствами, Рига имела возможность оказывать своему архиепископу весьма действенную помощь в его борьбе с орденом и до некоторой степени уравновешивать силы этих двух соперников. Значение ее поднялось еще более, когда она вступила в знаменитый Ганзейский союз[14].

X

ФИНСКИЙ СЕВЕР И НОВГОРОД ВЕЛИКИЙ

Северная природа. — Финское племя и его подразделение. — Его быт, характер и религия. — Калевала. — Ильменские славяне-кривичи. — Избрание князей и развитие народоправления. — Борьба с Суздалем. — Политические партии. — Мстислав Удалей в Новгороде. — Посадник и другие власти. — Народное вече. — Боярство. — Выборный владыка. — Иоанн-Илия и его преемники. — Ильменская область. — Великий Новгород. — Св. София и Софийская сторона. — Двор Ярославов и Торговая сторона. — Городище. — Юрьев и другие окрестные монастыри. — Руса, Псков, Ладога и другие пригороды. — Карелия, Заволочье, Югра. — Вятская община

От Валдайского плоскогорья почва постепенно понижается на север и северо-запад к берегам Финского залива; а далее снова возвышается и переходит в гранитные скалы Финляндии с их отрогами, идущими к Белому морю. Вся эта полоса представляет великую озерную область; она когда-то была покрыта глубоким ледяным слоем; вода, в течение тысячелетий накопившаяся от таяния льда, наполнила все впадины этой полосы и образовала ее бесчисленные озера. Из них Ладожское и Онежское по своей обширности и глубине могут быть незваны скорее внутренними морями, нежели озерами. Они соединяются между собой, а также с Ильменем и Балтикой такими многоводными протоками, как Свирь, Волхов и Нева. Река Онега, озера Лаче, Воже, Белое и Кубенское могут считаться приблизительно восточной гранью этой великой озерной области. Далее к востоку от нее до самого Уральского хребта идет полоса низких, широких хребтов, или «увалов», которую прорезывают три величественные реки, Северная Двина, Печора и Кама, с их многочисленными и иногда весьма большими притоками. Увалы составляют водораздел между левыми притоками Волги и реками Северного океана.

Неизмеримые сосновые и еловые леса, покрывающие обе этих полосы (озерную и увалов), чем далее на север, тем более сменяются мелким кустарником и наконец переходят в дикие бесприютные тундры, т. е. низменные болотистые пространства, подернутые мохом и проходимые только в зимнее время, когда они скованы морозами, Все в этой северной природе носит на себе печать утомительного однообразия, дикости и необъятности: болота, леса, мхи — все бесконечно и неизмеримо. Русские обитатели ее издавна сообщили меткие прозвания всем главным явлениям своей природы: темные леса «дремучие», ветры «буйные», озера «бурные», реки «свирепые», болота «стоячие» и т. п. Даже и в южной половине северного пространства скудная песчано-глинистая почва при