ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Уэйд был мертв уже пять дней.

Опять вернулись жара и засуха, потому субботняя группа встретилась задолго до открытия «Игрека». Стоя в знойной темноте, они почти не разговаривали. Даже Харрис вел себя как молчаливый монах. Ровно в одну минуту седьмого они стартовали в восточном направлении, взяв курс на здание университета Джуэл. Харрис захватил лидерство, Лукас уверенно занял свободное пространство, образовавшееся между ним и остальными. Затем Крауз прибавил ходу и догнал Лукаса.

— Ты пробовал звонить на номер Уэйда?

— Зачем это мне?

— Ну, может, тебе любопытно? — предположил Крауз.

— Вообще–то нет, — отрезал Лукас.

— Там невозможно дозвониться. Голосовая почта отвечает, но, даже если оставляешь сообщение, виртуальный двойник не может тебе перезвонить.

— Почему же?

— Он ведь улика, — сказал Крауз. — А еще он, может быть, свидетель. Вот почему они его заткнули.

— Я забыл. Ты же коп.

— Нет, — немного поколебавшись, парень рассмеялся: — Помнишь мою свояченицу?

— Девица–брюнетка с большой упругой попкой, — ответил Лукас.

— Она — офицер полиции.

— И это тоже.

— Так вот, у нее есть такая привычка. Ей надо обязательно рассказывать все моей жене.

— Ладно. Теперь мне стало любопытно.

Крауз бежал так быстро, как только мог. Всякий раз, прежде чем что–то сказать, ему надо было набрать побольше воздуха.

— Уэйд бегал за университет Джуэл.

Лукас бросил на него взгляд:

— Это и так всем известно.

— Приехал сюда за стипендией. Эйбл его завербовал. Уже на первом курсе Уэйд стал настоящей звездой. А потом появился другой парень.

— Карл Джегер, — сказал Лукас.

— Похоже, ты все знаешь, — Крауз был разочарован.

— Уэйд рассказывал об этом, и не раз. Каждый божий день.

— А ты знаешь, где тренер нашел Джегера?

— В Чикаго, в центре реабилитации, где тот проходил курс лечения. Ему удалось выкрутиться благодаря лазейкам в законах, и с него сняли прежние обвинения. Так вот, паренек за время учебы в средней школе стал круче всех в Иллинойсе, и поэтому Эйбл перетащил его сюда. Он хотел, чтобы Джегер стал всеобщим любимцем и прославил университет.

Крауз кивал, стараясь не отставать.

Лукас сбавил темп.

— Ты — новенький в нашей группе. Ты не знал. Но Уэйд и Джегер никогда не нравились друг другу.

— А что насчет девушки? — спросил Крауз.

— Ну да, — сказал Лукас, но тут вдруг понял, что не знает, о чем речь. — Какой девушки?

— Подруги Уэйда по колледжу. Джегер ее отбил. Похитил, сделал ей ребенка и даже был женат на ней пару лет.

— Как ее зовут? — спросил Лукас.

— Я не знаю. Эту часть истории я не услышал. Но виртуальный Уэйд помнит всё, — Крауз светился от счастья, ведь он выведал то, чего не знали остальные. — Полицейское управление привлекло специалистов, чтобы разобрать все файлы, поднять все программное обеспечение. Все, что связано с искусственным интеллектом. Этим технологиям уже несколько лет, но специалисты впервые увидели виртуальную копию с таким объемом информации.

— Это же Уэйд, — сказал Лукас. — Мистер Подробность.

— Он вел записи тренировок, — добавил Крауз.

— Некоторые так делают.

— А ты?

— Никогда.

Крауз обнаружил, что все еще может поддерживать скорость.

— Дневники Уэйда — это нечто особенное. Он начал вести записи в тот день, когда стал бегать, в возрасте восьми лет. В дневниках хранятся данные не только о милях и секундах, но и о многом другом.

— О чем, например?

— О том, как он спал. Что видел во сне. Что ел на завтрак. О чем беседовал с друзьями во время бега — иногда дословно. И в огромном количестве файлов он говорит о своей ненависти к Карлу Джегеру.

Новость о девушке стала неожиданностью. Лукас обдумывал ее целую минуту, а затем спросил:

— Короче, что происходит? Копы подозревают Карла?

— Ну, я такого не говорил, — ответил Крауз; он уже дошел до той кондиции, когда ноги почти не держат. — Я просто подумал, тебе будет интересно узнать, что творится. Вот и все.

Бегуны цепочкой растягиваются вдоль дамбы. Домики слева сменяются ремонтными мастерскими, автомобильными свалками и парочкой унылых серовато–белых зернохранилищ. Справа пролегает Ясеневая протока — глубокий и прямой канал, облицованный глыбами светлого известняка. Тонкий ночной ледок сковал мелководье. Пит и Гатлин бегут впереди, Варнер пристроился за ними; до него доносятся обрывки сердитых фраз. Своей большой рукой Пит указывает в сторону Джегера. Он ругается; Гатлин озирается на остальных бегунов. Лидеры забега сбавляют темп; волей–неволей остальные подтягиваются к ним.

— Поверить не могу, — говорит Мастерс. — С чего бы чуваку бегать в этом направлении?

— Ему нравится этот маршрут, — отвечает Лукас; его ноги словно сами собой делают рывок вперед, из–под подошв летит мелкий гравий.

Крауз слышит его приближение.

— Эй, Лукас, — окликает он. Мгновением позже Лукас проносится мимо.

Женщины бегут плечом к плечу. Одри что–то говорит и сама же смеется над своими словами. Оглядывается на Лукаса, не переставая улыбаться:

— И что же мальчики хотят доказать?

— Не знаю, — отвечает Лукас.

— Ох уж эти мужчины, — говорит Одри и снова смеется.

Лукас бежит по траве вровень с женщинами. Пит вырвался на сорок ярдов: корпус наклонен вперед, руки работают без остановки. Никто из троицы не разговаривает, чтобы не расходовать попусту кислород, столь необходимый для бега.

— Вы только посмотрите на них, — говорит Одри.

— А что с ними не так? — спрашивает Сара тихим напряженным голосом.

— Им же не догнать Карла, — говорит Одри.

— Этот тип сидел в тюрьме, — отмечает Сара. — Несколько месяцев.

Лицо у Одри вытягивается и каменеет.

— Мы же говорим о Карле. Им ни за что не удастся сократить этот разрыв.

Мелькающие ноги Джегера, пар от его дыхания почти растворяются в солнечном свете. Но он не увеличивает скорость. Возможно, решил спокойно пробежаться на двадцать миль и бережет силы. Или он знает, что за ним гонятся, и хочет немного поразвлечься.

Лукас бросает взгляд на Одри.

— Тебе не обязательно ловить его, — говорит она резким голосом.

Он делает рывок вперед.

— Пожалуйста, Лукас. Будь осторожен.

Человек, который продавал обувь