А еще через несколько дней попросил о помощи. Я по голосу поняла, что все очень серьезно. А когда подъехала, и мы вошли в его квартиру… Ярослав сидел на полу под стеной, откинувшись на нее. Стена в крови, руки тоже. Запрокинутое лицо с закрытыми глазами в кровавых полосах, как будто он вытирал слезы окровавленными руками. Не отвечает, не слышит…или не хочет…
Аркадий неестественно спокойным голосом объяснил мне, что он не ест и не пьет уже вторые сутки. Всего на полчаса он оставил его одного и вот … Что он не может вызвать скорую — понятно же, что последует посыл к психиатру. Он искал эти дни врача, которому можно довериться. Состояние ненормальное, если учитывать причину — отставку у любимой девушки. От этого не впадают в такое отчаянье, ну максимум — напьются или найдут другой способ отвлечься. Но так страдать…
Аркадий просил меня исполнять его персональные поручения по проекту жилищного комплекса. Каждый день нужно было что-то решать, с разными людьми и в разных местах, а он не мог оставить сына. Я стала его личным помощником. В случаях, когда не могла решить чего-то сама вместе с остальными его помощниками, он консультировал по телефону и… в общем, это неважно. Сейчас не об этом.
Ярослава вытаскивал из этого состояния психиатр, не знаю уж, что там за препараты… потом хороший психолог… Я еще сразу спросила — если я правильно понимаю, все из-за Арины Лескаевой? Она адекватный, нормальный человек. Объясните, позовите ее, попросите о помощи. И узнала что ты сейчас в таком же состоянии на грани жизни и смерти по причине гибели твоего мужа.
Ярослав справился, не сразу, но справился. Даже защитил диплом, правда — со сдвигом на год. Это было долго — апатия, нежелание что-то делать, потеря жизненных ориентиров, цели.
Отец пробовал разные способы пробудить его интерес к жизни. Им, мужчинам, это виднее. Что его разбудило — женская ласка, путешествия или просто время лечит? Прошлым летом он уже присутствовал на каких-то переговорах — спокойный, холодный, равнодушный. А этим — стал появляться с девушками, с которыми знакомился уже сам, даже начал улыбаться.
Я все это время встречалась с его отцом. Не стала отказывать в том, что хоть немного радовало его, отвлекало. Я влюбилась, но не верила, что и он меня любит. Кто я и кто он? Нужна была в это время — это да. И когда поняла, что жду ребенка, приняла решение. Уволилась из университета, мне нельзя волноваться — беременность поздняя. И уехала к одной хорошей знакомой, давней подруге.
Как он меня нашел — до сих пор не знаю. Но я пережила несколько очень неприятных минут, очень. Я испугалась его, Арина. Он бушевал… Да, а когда узнал о беременности — чуть не заплакал. От обиды за недоверие, что ли? Он вынес столько… нервы ни к черту, наверное.
И я согласилась рискнуть — выйти за него замуж. За мужчину совершенно другого круга, красивого, богатого, который мог выбрать любую, а выбрал меня. Я решила поверить, что это возможно и будет продолжаться.
А почему я сейчас об этом говорю? Вчера утром Ярослав ворвался к нам в офис и, пардон, подхватив меня под задницу, поднял и закружил по комнате. Поставил, выпил половину воды из графина, улыбнулся отцу совершенно сумасшедшей, счастливой улыбкой и вышел.
Я к Аркадию с вопросом, а он смотрит сквозь меня, обхватив голову руками, и шепчет: — Господи, пожалуйста, пожалуйста…
Это все за гранью моего понимания — эти возведенные в энную степень переживания, чувства, эмоции. Это все слишком. Я не понимаю причины этого. Но я понимаю, что что-то случилось вчера между вами и ты причина всего и того, что он, вернее они оба сейчас счастливы. Если от тебя зависит счастье их обоих, а поэтому и мое, то я прошу тебя — сделай это, если тебе не все равно. Это как болезнь для него, он болен тобой. Вылечи его, я думаю, что и ты не пожалеешь.
И сделай следующий шаг, если это нужно. Мы очень сильные — женщины, мы должны спасать их иногда, когда они могут погибнуть без нас. Решись, как решилась я. Да, Арина?
Глава 17
Ярослав заехал за мной часа за два до торжества. В костюме, распахнутом пальто зашел в дом и, вручив маме цветы, сожалея, что они не будут присутствовать на помолвке, увел меня в машину. На улице подморозило, выпал первый снежок. И он, бережно поддерживая меня под руку и усаживая в машину, неожиданно выдал:
— Не учли прогноз. Давай сейчас заедем за длинной шубой. Эта не по погоде.
Я впала в ступор. Пооткрывала рот, как рыба, помолчала и ответила:
— А давай.
И мы поехали. Сидела и понимала, что сейчас я сказала «да» на все. Поймет ли он это? И осторожно поглядывала на него. Он смотрел на дорогу и улыбался — довольный до невозможности. Ну, если это доставляет такое удовольствие то давай, дорогой, сегодня едем тратить все, все твои деньги. Вместе.
Что ему и пропела, как могла. Реакция тоже была не совсем та, что я ожидала, а все та же блаженная улыбка.
— Ярослав, а за руль нельзя, если выпил.
— Я никогда не пью, когда сажусь за руль.
— А. Ага. — Нет, не пил, конечно. Собран, осторожен, скорости не превышает. Это я сделала вывод, посмотрев на спидометр, потянувшись взглянуть туда, по возможности, незаметно.
Машина остановилась на обочине, он всем телом развернулся ко мне и смотрел вопросительно. Я тоже, потом сказала:
— Ни о чем, Ярослав. Ни о чем мне не говорят эти твои телодвижения и порывы сейчас. Что с шубой не так? Я же не на Северный полюс, а из машины сразу
