Тряхнул головой. Надо поесть. Кажется, от приступа мне мерещится не пойми что!
— Так где еда? — грубо спросил я.
Но Линк, похоже, не обиделась, лишь показала на корзину.
Я присел на кушетку, сбросив на пол какие-то вещи, поставил плетенку на колени. Внутри обнаружился мягкий сыр, мясное рагу в глубокой тарелке, густо посыпанное зеленью, поджаренный белый хлеб с оливковым маслом и отдельно, в салфетке — кусочек шоколада. Я сунул в рот все сразу, пытаясь не стонать от удовольствия.
— А когда ты его отпустишь?
Линк все еще смотрела на фрегат.
— В смысле? — не понял я.
— Отпустишь? Его надо отпустить, видишь? Он поплывет на запад.
— Ты что, Линк. — Я прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом мяса. Нежное, тающее, с густой подливкой и свежими травами. О, Духи… — Этот фрегат не создан для воды. Он не настоящий. Понимаешь?
— Это ты не понимаешь! — Линк уперла руки в бока, совсем как София. — Он хочет на волю!
— Линк, это просто игрушка. Не слишком удачная… Грубая, потому что сделана руками, — вздохнул я, заглатывая большие куски хлеба.
Девочка нахмурилась. Подхватила своего фенека, что норовил вывалиться из кармана.
— Ты глупый, — обиженно сказала она. — Я тебе говорю, но ты ничего не слышишь. Южный Ветер уходит.
— Постой. — Не знаю, что побудило меня отставить корзину, сделать несколько шагов и присесть перед малышкой. — Если ты так хочешь, мы спустим фрегат на воду. Хочешь?
— Да! — Она вдруг обвила мою шею руками и поцеловала куда-то в висок. И тут же отпрыгнула, заскакала по ступенькам. — А когда?
— Наверное, когда станет совсем тепло, — растерянно пробормотал я.
Внутри было как-то странно. И дать определение этому чувству никак не получалось.
Линк кивнула и побежала через двор. Из двери выглянула рыжая, посмотрела на меня, склонив голову. Что-то тихо сказала девочке. Линк унеслась за дом играть, а Софи все стояла. И я стоял, держа в ладони хлеб. Смотрел на рыжую. И мне казалось, что внутри натягивается невидимая струна, закручивается в пружину. Все туже и туже. Есть перехотелось. У меня вообще отвалились все чувства, кроме одного-единственного.
— Иди ко мне, — сказал тихо. И показалось, что ветер подхватил слова, бережно отнес рыжей, сдул с ладони в нежное ушко.
Софи наклонила голову, словно прислушиваясь.
Я мог бы сделать эти несколько шагов и сам. Мог бы сжать ей плечи и толкнуться языком в рот. Мог бы прижать к этой облезлой стене и наконец почувствовать… Но почему-то было жизненно важно, чтобы она сделала ко мне шаг.
— Ты совсем обнаглел, Хенсли, — принес мне ветер ответ.
И я не выдержал. Десять шагов или сколько их там, в этом дворе. Между нами. Прошел, прижал, толкнулся. В ее нежные губы, сладкие от шоколада. Заглушил языком протест, не позволил вырваться. Или она и не пыталась? Не знаю… Я лишь понимал, что со мной что-то происходит, мучительное и прекрасное, дикое и сладкое… Что вот эта вот рыжая-наглая-ранимая забралась мне под кожу и трогает тонкими пальчиками то, что осталось от души… И, кажется, еще немного — и я уже не смогу без этих прикосновений…
— Не надо, — она шепнула это мне в губы. — Нет…
Почему нельзя? Я не понимал…
— Шерх, перестань! Шерх! Здесь Линк…
— Она играет, — выдохнул я. — За домом. С этим облезлым щенком и глухой курицей. Или кто там притащился? А мы… быстро.
— Ты точно учился на факультете самовлюбленных болванов, — буркнула Софи.
От слов стало щекотно губам. И тяжело в паху.
— Нет, — возразил я. — Я был боевым магом. Лучшим в академии.
Ее губы сводили меня с ума. И мысли о том, где я хочу их почувствовать. Тяжело втянул воздух, пытаясь думать. Да к жротам мысли… Снова прижал рыжую к стене, погладил ее шею, тронул сквозь ткань грудь. Я ненавижу ее одежду…
— И что же с тобой случилось? Ты был у Багровой Скалы, так?
— Да.
София откидывает голову, и я трогаю языком ее шею. И чувствую женские пальцы на своем затылке. Они перебирают волосы, поглаживают. Мне кажется, я взорвусь, если не возьму рыжую прямо сейчас. Я теряю от нее голову, и это даже не смешно…
— Гордон тоже там был?
— Да… Но не совсем…
Я замираю. О чем она спрашивает? Какого жрота она это спрашивает?
Поднимаю голову и всматриваюсь в глаза Софии…
* * *Зачем только спросила?
Хенсли прервал поцелуй, стоило упомянуть его брата. И когда посмотрел мне в глаза, не осталось ничего от того Шерха, что так жадно терзал мне губы минуту назад. Что заставлял меня плавиться и терять остатки здравого смысла. Но вопрос сорвался с губ, и все изменилось. Миг — и передо мной дикарь с волчьим взглядом и сжатыми губами.
— Это Гордон велел тебе спросить? Волнуется, братец?
Его лицо исказилось, а ладонь вдруг впечаталась в стену возле моей головы, словно заключая в клетку. Я вздрогнула.
— Гордон ничего такого мне не велел…
— Откуда ты знаешь про Скалу? — процедил Шерх. Внутри темных глаз блеснула злость. — Откуда? Отвечай!
— Я просто догадалась…
Он вдруг вдавил меня в стену дома.
— Хенсли, отпусти меня, слышишь? Я сейчас заору!
— Хочешь напугать Линк? — оскалился он. — Валяй.
Я закрыла рот. Нет, пугать ребенка я точно не хочу!
— Что ты знаешь про Скалу? — повторил Шерх, настойчиво обхватив мой подбородок. Если останется синяк, я дикаря прибью! — Говори!
— Ничего не знаю! Я просто сопоставила факты, идиот! — рявкнула я. — Твоим печатям семь лет, ты сам сказал мне! В тот год было лишь одно грандиозное событие…
— Врешь! Это сказал Гордон, так? Что еще ты знаешь?
— Ничего я не знаю! — Дернулась, пытаясь вырваться. — И отпусти меня! Да что с тобой? Я просто спросила
