– Ладно, – сказал он, – ведите.
* * *В это время на другой стороне города…
Сидни пыталась дозвониться до Виктора, но каждый раз попадала прямиком на голосовую почту.
Что имела в виду Джун, когда сказала, мол, у него проблемы?
Они были осторожны. Они всегда были осторожны.
Ты мне доверяешь или нет?
В тот момент Сидни доверяла. Она надеялась, что не ошиблась.
За ее спиной раздались шаги. Рука Сидни автоматически потянулась к пистолету, который она теперь держала в пальто, и уже уперлась большим пальцем в предохранитель.
Но затем она узнала тяжелый шаг и повернулась. Митч шел к ней через сад на крыше.
– Вот ты где, – весело сказал он.
Она отпустила пистолет.
– Привет. Просто любуюсь видом. – Она старалась, чтобы голос звучал легко, но голова все еще кружилась, и Сидни боялась, что это отразится на лице, поэтому отвернулась. – Странно, не правда ли? Как меняются города. Здания строятся и рушатся, а они все те же – и в то же время другие.
– Как и ты, – сказал Митч, взъерошив ее розовый парик. Жест был легким, но в его голосе сквозило напряжение, и повисшая тишина была тяжелой. Мысли Сидни были о Викторе, но она знала, что Митч думал о ее сестре.
Они никогда не говорили о том, что на самом деле случилось с Сереной. Сначала было слишком рано, а потом уже поздно. Рана затянулась насколько смогла.
Но теперь, когда они вернулись в Мерит и на горизонте мерцало достроенное здание «Фалкон-прайс», воздух полнился невысказанными словами.
– Эй, Сид, – начал Митч, но она его перебила:
– Ты когда-нибудь хотел стать ЭO?
Митч нахмурился, застигнутый вопросом врасплох. Он не ответил сразу. Он всегда был таким осторожным, обдумывал слова, прежде чем сказать.
– Я помню, как впервые встретил Виктора, – наконец произнес он. – Те парни крепко меня доставали, а он… – Митч взмахнул рукой. – У него это получилось так легко. Наверное, ему и правда не пришлось напрягаться. Но глядя на него, я почувствовал себя… мелким.
Сид рассмеялась.
– Ты самый большой парень, которого я знаю.
Он послал ей улыбку, но та получилась грустной.
– По ощущениям, это как если надо драться, только у тебя голые руки, а у другого парня нож. Но тот парень с ножом в конце концов наткнется на кого-то с пистолетом. А тот, что с пистолетом, напорется на мужика с бомбой. По правде говоря, Сид, всегда есть кто-то сильнее тебя. Так устроен мир. – Он посмотрел на сияющий небоскреб. – Не важно, кто ты, человек против человека, или человек против ЭO, или ЭO против ЭO. Ты делаешь то, что можешь. Борешься и выигрываешь, пока не найдется противник сильнее.
Сидни сглотнула и снова сосредоточилась на горизонте.
– От Виктора ничего не слышно? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.
Митч покачал головой:
– Пока нет. Но не волнуйся. – Его рука легла ей на плечо. – Он может о себе позаботиться.
* * *Центральная больница МеритаИх шаги эхом отдавались на лестнице.
– Что именно происходит на пике этих приступов? – спросил Дюмон.
– Нервные нарушения. Мышечные спазмы. – Виктор перечислял симптомы. – Мерцательная аритмия. Остановка сердца. Смерть.
Дюмон оглянулся:
– Смерть?
Виктор кивнул.
– Ты знаешь, сколько раз умер? Мы говорим о трех-четырех рецидивах или дюжине…
– Сто тридцать два.
Лицо доктора обмякло.
– Это… невозможно.
Виктор сухо посмотрел на него:
– Уверяю, я вел подсчет.
– Но это же дикая нагрузка на тело. – Дюмон покачал головой. – Ты не должен быть жив.
– В этом одновременно и суть, и загвоздка нашей проблемы, не так ли?
– Случаются ли у тебя когнитивные нарушения?
Виктор колебался.
– Сразу после приступа наступает короткий период дезориентации. И он становится все длиннее.
– Чудо, что ты все еще способен формулировать предложения.
Чудо. Виктор всегда ненавидел это слово.
Они достигли пятого этажа, и Дюмон открыл дверь. Он нажал на выключатель, и зажегся свет, одна дрожащая волна за другой озарила широкий пол, который действительно как раз снимали и собирали назад. Вместо штор висели пластиковые листы, оборудование укрыли белым брезентом, и на мгновение Виктор вспомнил себя в недостроенном здании «Фалкон-прайс»; голоса отскакивали от бетона.
– Там есть несколько смотровых залов, – сказал Дюмон, но Виктор отказался двигаться.
– Мы уже достаточно далеко.
Они стояли посреди запутанного пространства. Виктор предпочел бы ясно видеть выходы, но брезент делал это невозможным.
Дюмон положил свои вещи на пол и пожал плечами.
– Как долго ты ЭO? – спросил Виктор.
– Два года, – ответил доктор.
Два года. И только что появился в их поисковой матрице.
– Давай, садись, – сказал Дюмон, указывая на стул. Виктор продолжил стоять.
– Скажите мне одну вещь, доктор. Когда вы умирали, о чем вы думали?
– Мои последние мысли? – повторил Дюмон. – Я думал о своей семье… как сильно буду по ним скучать… как не хочу уходить… – Он запинался, будто не мог вспомнить. Возможно, просто нервничал, но Виктору пришел на ум образ актера, забывшего слова роли.
– И ты сказал, что твоя сила – диагностировать болезни человека?
Не сходилось.
Смертельный опыт ЭО был сильно окрашен последними моментами их жизни, их желанием выжить, но также и ужасными, самыми отчаянными желаниями. Последние минуты, последние мысли Дюмона должны были сформировать его силу, и все же…
Доктор нервно улыбнулся.
– Я думал, что должен был поставить тебе диагноз.
Виктор скопировал его улыбку.
– Да, конечно. Валяй.
Но Дюмон колебался, похлопывая по карману рубашки.
– Что-то не так? – спросил Виктор, незаметно подводя руку к кобуре пистолета.
– Очки забыл. – Дюмон отвернулся. – Должно быть, я оставил их внизу. Сейчас схожу и…
Но Виктор его опередил.
Он не мог позволить себе использовать силу – боль порождала шум, а шум привлекал внимание, – поэтому просто прижал пистолет к основанию позвоночника доктора и закрыл свободной рукой ему рот.
– Проблема с обычным оружием, – сказал он на ухо доктору, – в том, что ущерб, который оно наносит, непоправим. Если издашь хоть звук, больше никогда не сможешь ходить. Понял?
Дюмон кивнул.
– Ты не ЭO, не так ли?
Доктор мотнул головой. Нет.
– Они ждут твоего сигнала?
Доктор покачал головой и попытался что-то сказать, но ладонь Виктора заглушила слова. Виктор убрал руку, и доктор повторил:
– Они уже здесь.
Как будто по сигналу, Виктор услышал, как распахнулись двери, звук шагов.
– Извини, – продолжил Дюмон. – Они пришли в мой дом. Держат мою семью. Они сказали, что если я…
Виктор не дослушал.
– Твои мотивы не имеют значения. Единственное, что мне нужно знать, это как отсюда выбраться. – Он снял пистолет с предохранителя. – Выходы. Где они?
– Есть служебный лифт – другие здесь не остановятся – и две внутренние лестницы.
И, конечно, тот путь, по которому они войдут, самый прямой – и тот, у которого было наименьшее количество укрытий.
Сапоги грохотали по линолеуму, резкие лучи света отбрасывали тени на пластиковую пленку. Виктору нужно было видеть свои цели. Но ему не нужно было видеть их ясно.
Он потянулся к ближайшей тени, и она изогнулась от крика, а когда эффект неожиданности был потерян, раздались выстрелы, и пятый этаж погрузился в
