Возможно, именно поэтому он не видел часовню раньше.
Или, может быть, она до сих пор пряталась за деревьями, красные и золотые листья скрывали классические линии, простой шпиль, покатую белую крышу.
Эли замедлил шаг. Но не развернулся. Тяга была легкой, но настойчивой, и он позволил себе подняться по лестнице.
Он не ступал в церковь годами, с тех пор как Бог стал чем-то более… личным.
Первым, что увидел Эли, был витраж. Красные, синие и зеленые блики танцевали на полу. И каменный крест перед окном. Ладони начало покалывать. Эли закрыл глаза, желая вернуть воспоминания о глубоком голосе, свисте кожаного ремня.
– Удивительно, не правда ли? – спросил воздушный голос.
Эли моргнул, повернул голову и увидел девушку. Стройную и красивую, с большими карими глазами и медовыми волосами.
– Я никогда не была набожной, – продолжила девушка, – но мне нравится внешний вид зданий. Вы?
– Я не большой любитель зданий, – ответил Эли с кривой улыбкой, – но всегда был набожным.
Она надулась и покачала головой:
– Ох, значит, у нас никогда ничего не получится. – Притворную грусть снова сменила улыбка. – Извините, я не хотела вас прерывать, вы казались грустным.
– Правда? – Эли, должно быть, потерял концентрацию, раз вылезла правда. Но он мгновенно собрался и обрушил на девушку всю силу своего обаяния. – Вы изучали не здание, а меня?
Свет танцевал в глазах девушки.
– Я более чем способна восхищаться и тем, и другим. – Она протянула руку: – Я Шарлотта.
Он улыбнулся.
– Эли. – Над головой пробили колокола, и он протянул ей руку: – Пообедаем?
* * *Неделей ранее Мэгги появилась в дверях комнаты Эли, прижимая к бедру корзину белья.
– Сегодня пятница, вечер, Элиот.
– И?
– А ты сидишь здесь, делая математику.
– Биологию, – поправил он.
Мэгги покачала головой:
– Все время учишься, не веселишься, для мальчика твоего возраста это ненормально.
Вот оно. Нормально. Центральная линия его настройки.
Эли оторвался от домашней работы.
– Что же я должен делать? – спросил он, подняв бровь, чтобы скрыть серьезность вопроса.
– Ходить на вечеринки! – ответила Мэгги. – Пить дешевое пиво! Делать плохой выбор! Встречаться с красивыми девушками!
Он откинулся на спинку стула.
– Красивые девушки считаются за плохой выбор или это две разные вещи?
Мэгги закатила глаза и ушла, и Эли вернулся к работе, но слова запали в душу. Он ходил на пару вечеринок, наклеивал ленивую улыбку и пил ужасное пиво (что, честно говоря, казалось плохим выбором).
Но теперь у него была Шарлотта.
Эли узнал, что отношения являются универсальным условным обозначением нормальности. Общественная печать одобрения. Встречи с Шарлоттой Шелтон, в частности, больше походили на золотую печать. Она была из семьи «старых денег», настолько старых, что даже сама не замечала, как ее пронизывает их флер.
Шарлотта была веселой, красивой и испорченной – она жила в школьном общежитии, но только затем, что хотела получить настоящий опыт в колледже. Не то чтобы это стремление к подлинности выходило далеко за пределы односпальной кровати и общего зала.
Шарлотта пришла в пансионат Эли лишь раз и только потому, что настояла. Она знала, что он сирота (слово, которое, казалось, вызывало у нее сильный защитный инстинкт), но правда оказалась не столь романтичной. Эли увидел под маской сочувствия жалость.
– Я люблю тебя не за твои вещи, – настаивала Шарлотта. – У меня хватит на нас обоих.
Но и после этого они не разделили жизнь – Шарлотта просто втянула Эли в свою.
И он ей позволил.
Это было легко.
Это было просто.
Она обожала его.
А он наслаждался вниманием.
Шарлотта любила говорить, что они идеальная пара. Эли знал, что это не так, но только он замечал неровности, пустоты.
– Как я выгляжу? – спросила она, когда на втором курсе они пришли в дом – вернее, особняк – ее родителей на День благодарения.
– Потрясающе, – автоматически ответил Эли и подмигнул. Шарлотта поправила ему галстук. Пригладила его темные волосы, и он позволил ей это, одновременно приподняв ее лицо для поцелуя.
– Не волнуйся, – прошептала она.
Эли и не волновался.
Дверь распахнулась, и он повернулся, почти ожидая увидеть дворецкого, мрачного старика в пиджаке, но вместо этого на пороге появилась элегантная, более взрослая версия Шарлотты.
– Вы, должно быть, Эли! – воскликнула женщина, а за ее спиной появился худой, строгий мужчина в хорошо сшитом костюме.
– Спасибо за приглашение, – поблагодарил Эли, протягивая пирог.
– Не за что, – тепло ответила миссис Шелтон. – Когда Шарлотта сказала, что у тебя нет планов на праздник, мы настояли.
– Вдобавок, – сказал мистер Шелтон, бросая взгляд на Шарлотту, – давно пора познакомиться с мальчиком, который так вскружил голову нашей дочери. – Шарлотта с матерью пошли по коридору рука об руку.
– Эли, – сказал мистер Шелтон, положив ладонь ему на плечо, – не хочешь посмотреть дом, пока дамы наверстывают упущенное?
Это был не вопрос.
– Конечно, – сказал Эли. Мистер Шелтон провел его через пару дверей в свой кабинет.
– Это самая важная комната, – сообщил хозяин.
Он открыл шкаф и налил себе выпить.
– Я понимаю, почему вы нравитесь Шарлотте, – сказал Шелтон, прислонившись к столу. – У нее всегда была слабость к благотворительности. Особенно симпатичной.
Эли замер.
– Сэр, если вы думаете, что я с Шарлоттой из-за ее денег или положения…
– Правда не имеет значения, мистер Кардейл, только факты. И они выглядят не очень хорошо. Я вас проверил. Столько трагедий – и такая выдержка. И хотя я восхищен вашими достижениями, на самом деле вы несете грязь в мой дом.
Эли стиснул зубы.
– Мы не можем изменить прошлое, – сказал он. – Только наше будущее.
Отец Шарлотты улыбнулся.
– Хорошо сказано. И это именно то, что я вам предлагаю. Светлое будущее. Только не с моей дочерью. Я видел ваши оценки. Вы умный юноша, Элиот. И амбициозный, по словам Шарлотты. Вы хотите стать врачом. Хаверфорд – неплохой колледж, но не самый лучший. Я знаю, что вы подавали документы в другие школы. Лучшие школы. Полагаю, вы не смогли себе их позволить.
Эли удивленно уставился на Шелтона. Его пытались подкупить.
Мистер Шелтон оттолкнулся от стола.
– Я знаю, что вам нравится моя дочь. Черт, возможно, вам даже кажется, вы ее любите…
Вообще-то нет.
Если бы мистер Шелтон лучше читал людей – или если бы Эли не играл так хорошо, – он мог бы увидеть простую истину. Эли не нужно было убеждать. Шарлотта Шелтон всегда была для него инструментом. Способом двигаться по миру по восходящей траектории. То, что теперь предлагал ее отец, если он действительно говорил всерьез, было прекрасным шансом для значимых изменений, большим выигрышем при минимальных потерях.
Но дальше действовать следовало тонко.
– Мистер Шелтон, – начал Эли, изображая сдержанное упрямство. – Ваша дочь и я…
Мужчина поднял руку:
– Прежде чем играть в благородство и настаивать на том, что вас нельзя купить, вспомните, вы оба очень молоды, а любовь переменчива. Ваши чувства с Шарлоттой могут казаться реальными,
