Остальные номера принадлежали персонам, также присутствовавшим на злосчастном приеме. Всего в списке было десять имен – очень мало для встречи такого уровня. С огромным удивлением под номером девять я обнаружил Грэга Рата – моего давнего приятеля, ведущего журналиста «Городских новостей».

– Бреннер, когда вы начнете дело?

– Прямо сегодня и начну, – легко пообещал я, поглядывая на папку с делом. Видно было, что ничего толком Департамент полиции по этому делу не расследовал, а в папке находились лишь формальные отписки для начальства. – Для начала хочу прояснить один момент. То, что реликвию украли на приеме, примем за аксиому, но почему ты решил, что похититель – именно человек? Логичнее было бы предположить, что это кто-то из своих, то есть ваших. Об особой ценности реликвии никто из людей не знал и знать не мог. А знали об этом кто? Конечно, опять же свои. Так и поискали бы преступника в первую очередь среди других пернатых!..

Я неосознанно выделил последнее слово, проговорив его с презрительным оттенком, и фогель это явно подметил, но оставил без внимания. Кстати, как, интересно, их раса называется на самом деле? А то я все «фогель» да «фогель»… впрочем, плевать.

– Всех персон с нашей стороны я проверил самым тщательным образом, – выговаривая слова, будто общался с младенцем, объяснил Валер. – В их показаниях я не сомневаюсь.

– Зато я сомневаюсь! Невозможно доказать обратное. Я обязан сам лично провести все допросы, пообщаться с каждым из тех, кто был на приеме. Только тогда я смогу понять, выпадают ли они из списка подозреваемых или нет.

– Вы просто не знаете наши методы, Бреннер.

– Считаете свои методы необыкновенными? У вас какие-то особые пытки? Перед болью сложно устоять, оговорить себя может любой. Поэтому откинуть разом добрую половину подозреваемых, основываясь лишь на твоих предположениях и умозаключениях, я не могу.

Валер не стал спорить. Он задумался на минуту, потом кивнул, будто сам себе, и предложил следовать за ним.

Что же, если мне и правда разрешат допросить пернатых, то есть шанс на досрочное закрытие этого дела. Кому еще может понадобиться священный реликт, как не самим фогелям?

Валер вывел меня из апартаментов императрицы – охраны у внутренних дверей не было – и повел куда-то вглубь посольства по полутемным коридорам. Я с интересом осматривался, но коридор оказался совершенно обычным. Редкие газовые светильники на стенах помогали не заблудиться в многочисленных ответвлениях и боковых коридорах. Никто из членов посольства нам навстречу не попался.

Мы шли довольно долго, но обстановка вокруг не менялась. Все те же коридоры, целый лабиринт, в котором Валер уверенно ориентировался.

Наконец мы остановились в месте ничем на вид не примечательном. Разве что, если приглядеться, на стене контурами выделялись чуть более светлые участки овальной формы.

Валер толкнул один из контуров, и перед нами открылся круглый ход, ведущий в темноту.

– Прошу. – Фогель предоставил мне право зайти первым.

Я чуть пожал плечами и шагнул вперед.

В комнате было темно, но Валер зашуршал где-то сбоку, и тут же вспыхнул рожок газовой лампы, давая возможность оглядеться по сторонам.

Едва сообразив, что находится перед моим носом, я в ужасе отшатнулся, споткнулся и чуть было не упал, но неожиданно крепкая рука Валера придержала меня за рукав куртки.

Прямо передо мной в воздухе висели, чуть покачиваясь на цепях, тела. Мертвые тела фогелей. Я насчитал двенадцать трупов.

В том, что они мертвы, не было ни малейших сомнений. Грудные клетки подвешенных были вспороты, в дальней части помещения лежали внутренности, сваленные в одну кучу.

– Вы хотели знать наши методы. Я самолично провел все допросы, здесь весь бывший штат посольства, – отстраненным тоном сообщил Валер.

Смотреть на мертвых фогелей было еще противнее, чем на живых. Я отвернулся, с трудом сдерживая рвотные порывы. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, я немного успокоил свой организм.

– Ты убил их всех? Зачем?

– Только так я мог узнать, говорят ли они правду. К сожалению, они не лгали. Ни один не был причастен к похищению реликвии. Они умерли зря.

Фогель равнодушно смотрел на мертвецов, а потом перевел на меня свои окуляры, словно ожидая обратной реакции. Но я не знал, что ему ответить. Уничтожить весь штат посольства только для того, чтобы найти вора, укравшего никому не нужный хлам?! Это слишком даже для меня. Пусть я и желал всем иномирянам издохнуть в корчах, но не забывал, что они мыслящие, чувствующие – хотя бы фогели… так что положа руку на сердце на самом деле я просто не хотел иметь с ними ничего общего, а такой смерти я не желал даже последнему врагу.

Что-то смущало меня в этой истории. Пересилив себя, я обошел висящих фогелей и осмотрел их тела. Да, я не ошибся. Я уже видел подобное однажды! Тело того, кто умер столь же страшной смертью, как и эти несчастные… Жорик-дагеротипист, маньяк и похититель детей… и только одно существо во вселенной оставляло после себя подобные следы.

– Подселенец! Ты внедрял в их тела симбионтов?!

– Только так я мог узнать правду, – согласился Валер. – Те, кого вы называете подселенцами и симбионтами, подавляют разум, заставляя рассказывать самое сокровенное. От них не может быть секретов. Результат гарантирован.

– Но и покинуть тело обычным способом они тоже не могут… только так, убивая своего носителя.

– Да, это огромный минус данного метода. Но иного выбора у меня не оставалось. Мои коллеги пошли на допрос добровольно. Это было их собственное решение.

Валер не ждал от меня оправдания его действиям. Он просто информировал о проделанной работе. Но заодно я многое узнавал о нравах его родного мира.

– А у них был выбор?

– Конечно, но, если бы они отказались, я бы их принудил, и они умерли бы обесчещенными. К счастью, мои коллеги оказались порядочными гражданами и до конца выполнили свой долг.

Пройдя несколько войн, я научился ценить жизнь и в то же время относиться к смерти как к чему-то естественному и неотвратимому. И все же каждый раз, когда наблюдал нечто выходящее за грани моего понимания, я чувствовал себя несмышленышем, едва вылезшим из песочницы.

Но из всех чужаков я выделял одну расу, которую ненавидел всей душой.

– Где подселенец? – Я схватил Валера за балахон и притянул к себе.

– Он содержится в надежном месте, – спокойно ответил фогель, не делая попыток освободиться. – Мы используем его редко, только для особо важных случаев дознания.

– Подселенец должен умереть! – тоном, не допускающим возражений, заявил я.

– Не считаю это целесообразным. – Валер мягко отвел мои руки в стороны и отступил на шаг назад. – Он еще может понадобиться.

Вот тут, признаюсь честно, я озверел и на пару мгновений, представив, для чего именно может пригодиться подселенец, потерял над собой контроль. Я бросился на фогеля, надеясь сбить его с ног, но Валер внезапно пропал из виду, а пока я чуть растерянно оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать исчезнувшего противника, он заговорил прямо у меня за спиной:

– Не волнуйтесь, Бреннер, против людей я не буду его использовать. Вы, наверное, не знаете, но ваш император